Мы долго и безрезультатно ломали головы и решили наконец пройти вниз по Чалбыге, а затем по Нелькобе в поисках каких-нибудь следов.
Оставив Абтрахманова в бараке готовить ужин, мы втроем отправились вдоль берега Чалбыги.
Едва мы прошли каких-нибудь полтора — два километра, как около барака раздались два торопливых выстрела — сигнал «идите скорее сюда». Что такое?
Взволнованные, мы почти бегом направились обратно.
В дверях барака нас встретил мокрый Фирсов.
— В чем дело? — закричал я. — Где остальные?
— Пульман и Перебитюк километрах в пятнадцати отсюда. Георгия нет уже девять суток.
— Как нет? Где же он?
— Ушел больной на второй день в барак.
— Из вас кто-нибудь был в бараке?
— Нет, никто не был, мы находились на работе.
В довершение ко всему новое несчастье: оказалось, что обе лошади поисковиков сдохли. Поисковики решили добираться до барака на плоту, но потерпели крушение: залетели в завалы коряжника и утопили вьючный ящик, суму, лоток и разную мелочь. Кое-что удалось спасти. Фирсова срочно послали в барак. Остальные тоже идут сюда.
Из дальнейших расспросов выяснилось, что на другой день после того, как отряд километров на десять отошел от барака, Гоша заболел. У него разболелось горло и поднялась температура. Несмотря на уговоры, он категорически заявил, что уходит в барак и там отлежится до возвращения отряда. От провожатого он отказался:
— До барака всего 10 километров. Как-нибудь доберусь.
И вот они легкомысленно отпустили его.
До барака он добрался. Затем, по-видимому в полубредовом состоянии, стал собираться куда-то в дорогу. В бараке остались два мешочка, подготовленные в дорогу: один с продуктами, второй с вещами, деньгами и документами. Видимо, Георгий собирался уходить, находясь еще в сознании, а затем, впав в беспамятство, покинул барак, не взяв с собой ничего, даже табакерки со спичками и бумагой, которую он, как страстный курильщик, всегда держал при себе.
Через несколько часов после прихода Фирсова появились измученные, какие-то потускневшие Перебитюк и Пульман. Много горьких слов было сказано по их адресу. Оба молчали, виновато потупив голову. Да и что они могли ответить в свое оправдание? Оба признали, что сделали грубую ошибку, когда поддались уговорам Родионова и отпустили его. Надо было при всех обстоятельствах задержать его, оставить в палатке и ходить в маршруты от этой палатки как от центра. И вот результат: Родионова нет, и кто знает, жив ли он и найдем ли мы его.
