— Все получите на устье Утиной, — говорил он. — Мною дано соответствующее распоряжение.
На все три партии управление смогло выделить только сорок оленей, вымотанных до отказа тяжелыми зимними перевозками. Четыре оленя из этой группы сдохли в ночь перед отправкой в поле.
При взгляде на остальных возникала твердая уверенность, что большинство из них последует за своими предшественниками.
Делать, однако, было нечего. Надо было отправляться в путь, мы и так задержались до предела. Нам предстояло подняться по Колыме примерно на 350 километров и далее двигаться, километров пятьдесят вверх по Тенке.
Я должен был работать в бассейне Нелькобы, правого притока Тенке, Котов — по самой Тенке, на ее отрезке, расположенном выше Нелькобы, а Шаталов — в бассейне Бёрёлёха, несколько выше по Колыме.
В Нелькобинскую партию помимо меня входили прораб-поисковик В. С. Перебитюк, практик с трехлетним стажем работы на Колыме, и коллектор Г. И. Ковяткин, только что окончивший на Среднекане краткосрочные курсы коллекторов-съемщиков.
В составе партии были также промывальщик Е. И. Пульман — пожилой рослый человек, бывший старатель — и трое рабочих — демобилизованные красноармейцы Гоша Родионов, Филипп Фирсов и Миша Абтрахманов. Все трое служили в одной воинской части, вместе демобилизовались и были давними приятелями. Это были молодые, здоровые, полные энергии и задора ребята, с большой охотой и интересом отправлявшиеся в полевую партию. К сожалению, опыта таежной жизни ни у кого из них не было. Примерно такой же состав был и в двух других партиях.
Нам надо было двигаться в одном направлении, и вот 26 апреля мы все вместе выехали в дальний путь.
Весна надвигалась бурно и неукротимо. По утрам еще давали себя знать крепкие колымские утренники с температурами минус 20–25 градусов, но днем на ярком обжигающем солнце снег катастрофически быстро таял.
Мы шли по заснеженному руслу Колымы, ослепительно сверкавшему на солнце среди уже почерневших берегов.
Первая остановка намечалась в устье ключа Крохалиного, в 20 километрах от Среднекана. Здесь, около участка с оленьими кормами; находилась большая палатка с печкой, поставленная приисковым управлением для проходящих на Утиную транспортов.
Все мы, конечно, шли пешком. Олени с трудом тащили наш груз, несмотря на полузагруженные нарты. Нормальная загрузка одной нарты — 150–160 килограммов, у нас же не набиралось и сотни. Тем не менее километров через пятнадцать мы вынуждены были оставить на дороге четыре нарты, так как часть оленей совершенно выбилась из сил. Кое-как мы добрались до палатки и, пустив оленей пастись, отправились к оставленным нартам и притащили их на себе. Двадцатикилометровый переход занял у нас полных двенадцать часов. Стало совершенно ясно, что при таких темпах передвижения мы не в состоянии будем добраться до места работ и застрянем в пути.
