В общем все было бы хорошо, если бы не Среднеканская дайка. Разведка ее показывала, что богатого рудного месторождения здесь, по-видимому, не будет. Отдельные исключительно богатые пробы с прекрасным видимым золотом еще более подчеркивали ее общий убогий облик.
Билибин крайне тяжело переживал это обстоятельство. Он чувствовал огромную ответственность, которая лежала на нем. Ведь только в надежде на богатейшее золоторудное месторождение, каким он представил в своей докладной записке Среднеканскую дайку, были затрачены миллиардные средства на организацию Дальстроя.
Рудное золото было необходимо как воздух. Вновь и вновь доставал Билибин записку Розенфельда. Вновь и вновь внимательно изучал ее. Может быть, Гореловские жилы заменят Среднеканскую дайку? Но где находятся эти жилы? Предстояло решить уравнение со многими неизвестными. Розенфельд тщательно зашифровал местонахождение своих жил.
Вновь и вновь в одиночку и все вместе с запиской Розенфельда в руках склонялись мы над примитивной схематической картой, ища разгадки. Постепенно, путем исключения многочисленных вариантов, все остановились на единственно возможном, как нам казалось, решении. Это было устье речки Джегдяна. Только этот вариант соответствовал тем путаным словесным выкрутасам, какими определял местонахождение Гореловских жил Розенфельд.
Впрочем, особенных надежд на эти жилы Билибин не возлагал: данные Цареградского, сплывшего летом 1928 года по Буюнде до самой Колымы, показали, что этот район в золотоносном отношении мало перспективен. Начальник партии, посланной в бассейн Джегдяна, молодой геолог Исай Рабинович действительно обнаружил в устье Джегдяна несколько кварцевых жил, но они мало походили на описанные Розенфельдом мощные жилы с «молниевидным изломом» и, кроме того, оказались пустыми. (Тем не менее это были именно розенфельдовские жилы, облик которых настолько изменился, что сам Розенфельд впоследствии не смог узнать их.)
Единственное, что могло поправить положение, — это россыпное золото. И Билибин, к большому неудовольствию Улыбина, направил «к черту на кулички», куда-то в верховья Колымы, целых три партии.
Улыбин, заинтересованный в «близком» золоте, не мог понять, что Билибину надо во что бы то ни стало доказать и себе и другим, что его представление о существовании в этом крае огромной золотоносной зоны правильно и что посылаемые партии смогут подтвердить или опровергнуть это представление. Улыбин, остававшийся главой приискового района, постарался «спихнуть» нас, отправив «налегке», с месячным запасом продовольствия и минимумом необходимого снаряжения, в котором не хватало очень многого, и в первую очередь обуви.
