– Станешь драться со мной, и я добавлю костерок поменьше для тебя, мальчик.
Танкуил уже собирался укусить арбитра за руку, чтобы сбежать, но остановился: инстинкт самосохранения предупредил его, что мужчина не бросал слов на ветер.
– Сбежишь, и я найду тебя, и сделаю то же самое, – Арбитр отпустил Танкуила. – Нам не очень нравится, когда нас называют охотниками на ведьм. Этот урок тебе стоит запомнить с первого раза. Другие могут оказаться не такими великодушными.
Один человек просигналил, что костры сложены. Сухое дерево, которое хорошо горит, сложенное высокой кучкой, с единственным толстым столбом посередине. Арбитр двинулся вперёд, всё проверил и одобрительно кивнул.
– Выводите их.
Четыре человека сопровождали родителей Танкуила на городскую площадь, и он всех узнал. Геральд Пекарь, который продавал лучший хлеб в деревне и иногда давал Танкуилу ломоть своей свежайшей выпечки. Боб Лесник, здоровенный, как медведь, и примерно такой же волосатый – больше всего он был известен своими частыми посещениями таверны, но ещё добродушием и улыбчивостью. Дин Кузнец, которому миновал шестой десяток, наверняка был самым старым в деревне – хотя он потерял все зубы, но заявлял, что он всё ещё силён, как бык. Кольт Старшой, городской глашатай, был маленьким и пухлым, с красными щеками и голосом громче своего колокола.
Все четверо шли с каменными лицами и с оружием, которое, как знал Танкуил, принадлежало им. Герольд нёс мясницкий нож, острый как бритва и тяжёлый как молот. Боб тащил свой старый топор, давно не точеный и ржавый, но всё ещё довольно опасный. У Дина на поясе висел в ножнах охотничий нож, а Кольт – человек, который был почти семьёй, человек, которого Танкуил называл дядей с тех пор, как научился говорить – нёс короткий меч с гербом стражи Сарта на ножнах.
Он знал их всех, а они знали Танкуила и его родителей. Все, за исключением Дина, часто их навещали, и пару раз даже оставались на ужин. Всего лишь три дня назад они с радостью называли Рыболовов из Стоунпоста друзьями. А теперь они вели Тана и Изу Рыболовов, связанных, с кляпами во ртах, на казнь.
Иза плакала. Мать Танкуила всегда была такой суровой и строгой, но сейчас она открыто рыдала, осматривая толпу, пока не встретилась взглядом с Танкуилом. На её лице он заметил проблеск надежды, призрак улыбки заиграл в уголках её глаз, а потом Геральд Пекарь толкнул её, и контакт разорвался. Танкуил сглотнул комок в горле и сдержал слёзы.
