Везение кончилось, еще толком и не начавшись. Австрия, сама пережившая развал великой державы и из империи с десятками миллионов населения превратившаяся в заштатную небольшую страну, никак не могла выкарабкаться из-под имперских руин. Не было работы, не было хлеба. Не только для чужих, но даже и для своих. Все эмигранты, очутившиеся в Австрии, старались перебраться в Германию. Там было хоть тоже не особенно сытно, но зато политическая жизнь бурлила ключом, и у революции были перспективы.
Рабиновичу никак не удавалось попасть в Германию. Бывшие коллеги о нем позабыли, а сам он был слишком стеснительным и деликатным, чтобы своими просьбами отвлекать товарищей от важных общественных дел.
Так он и тянул жалкое существование. Жил на гроши всяческих пособий, иногда удавалось наниматься поденщиком на дровяные склады, на багажную станцию.
Но вот, наконец, и перед ним блеснул лучик надежды. Кто-то в Берлине чудом вспомнил о нем, звал приехать, прислал деньги на дорогу и пообещал устроить с жильем.
Это было в тридцать втором году.
Уже на следующий год в Германии пришел к власти Гитлер.
А еще год спустя Рабинович, предварительно круто обработанный, томился в фашистском концлагере, обвиненный сразу по трем статьям: коммунист, нелегальный иностранец и, конечно, «юде».
Дело быстро подвигалось к закономерному финалу.
Но тут опять свершилось чудо.
Германия и Советский Союз договорились обменяться арестованными. Шпионами или собратьями по идее. Сорок человек на сорок.
В эти сорок с германской стороны попал и Рабинович. За какие заслуги – непонятно. А, может, как раз потому, что заслуг у него никаких и не было. А, может, и были, как глянуть. Мал, хил, к тому же болен, – разве это не рассматривается как большое преимущество, когда речь идет о том, чтобы подсунуть Советскому Союзу жидовского недомерка вместо полноценного «коми».
А наши, видать, недосмотрели…
Что, впрочем, быстро исправили.
Около года Рабинович наслаждался свободой в стране, которая ему во время эмиграции снилась в блаженных снах. Потом за него опять сурово взялся закон. На этот раз советский…
Полной мерой воздали заклятому врагу карающие советские органы. За шпионаж в пользу «одной иностранной державы» Рабинович получил на всю катушку. Правда, бить особенно его не били. Не было в этом нужды. Во-первых, по причине хилого телосложения. Во-вторых, Рабинович настолько плохо разбирался в русском языке, что подписывал под окрик все, что угодно.
