Она передала Бену листок, но он отложил бумагу в сторону, даже не взглянув.
— Прости меня, Эран. Я вел себя вчера по-свински, и ты была права, что рассердилась. Не позволяй мне так себя вести. Но тот эпизод случился еще до нашей с тобой поездки в Гринвич. Я больше никогда так не буду делать, — сказал он.
Бен говорил с такой детской интонацией, что Эран невольно улыбнулась:
— Олли говорит так каждый день: «Я больше не буду».
— Я серьезно. Я так обожаю тебя… все остальные ничего не значат! Я только имел в виду, что ты можешь экспериментировать, а не то, что я хочу, чтобы ты это делала. — Бен путался в своих объяснениях. — В любом случае, я сегодня здорово поработал, носа никуда не высовывал.
— Много сочинил? — сдержанно спросила Эран.
— Да, порядочно, я думаю, тебе это понравится, — сказал Бен.
Эран была очень довольна, когда Бен отдал ей листок бумаги и пошел ставить чайник. Вчерашние наработки были приведены в порядок, и многое добавилось; с первого взгляда было заметно, что Бен хорошо потрудился. Музыка пока еще была хаотичной, но в ней чувствовалась определенная направленность. Внезапно Эран очень захотелось исполнить эту музыку и услышать, как он поет, услышать пульсирующие, ритмичные слова песни.
Когда Бен вернулся с чаем. Эран уже попробовала сыграть на гобое и не обратила внимание на угощение.
— Давай репетировать, — велела она.
Бен послушно взял листок со словами, дважды прочитал их, а затем пропел их, следуя мелодии гобоя, прикладывая руку к уху.
— Стоп, стоп, это такт не звучит, выпадает! — сказала Эран.
— Да нет же. — Бен отнял руку от уха.
— В нем всего три такта — пересчитай еще раз, — велела Эран.
Это продолжалось часами. Часы и часы споров, бесконечных препирательств. Эран наконец поняла корень его перфекционизма: Бен просто не соглашался ни на какой компромисс. В слова внесли много перемен, но музыка почти не изменилась. А ведь это была простая песня в сопровождении фортепиано! Можно себе представить, на что это будет похоже, если когда-нибудь дело дойдет до аранжировки: да любой музыкант, если не все сразу, просто излупит Бена кулаками! Адреналин подпитывал его, но Эран была полностью измотана, как будто пробежала марафонскую дистанцию.
Вот поэтому и их отношения так медленно развивались. Бен работал без устали, оттачивая произведение столько времени, сколько было нужно, признавая все свои недостатки, критикуя их, пока не доводил вещь до совершенства.
И все, что у них пока получилось, было наброском, из которого, как надеялась Эран, что-нибудь выйдет.
