«…Миг между прошлым и будущим» | страница 43
Раз не успеваешь – снимай рукавицы! И снова:
– Перезаряжай, пли!
А потом – бегом марш!
На обратном пути:
– Запевай!
А у ребят сил нет, чуть ли не слезы на глазах. Им кажется: старшина издевается!..
– Запевай!
Никто не запевает. Тогда:
– Бежа-ать!
Триста метров бежим.
– Запевай!
Все молчат. Впереди на дороге – куча песка.
– Песок в полу шинели нагружать и бежать!
И опять:
– Запевай!
Наконец кто-то начинает запевать. Остальные подпевают, как могут. Дисциплина!..
Кормили нас плохо, в основном супом с кислой капустой. И вот как-то знакомый солдат мне говорит:
– Что ты здесь мучаешься? Мы завтра на фронт уходим. Давай к нам в роту, с нами пойдешь!
Военный джаз-ансамбль
Я пришел к ним в назначенный срок, встал в строй, стою. Но старшина-то своих всех знает.
– А это, – говорит, – кто?..
Отвечаю:
– Солдат Зацепин!
– А откуда ты?
– Всегда тут был, товарищ старшина!
Как бы не так! Выгнал он меня в мою роту…
А настроение такое не только у меня было. Ребята говорили:
– Зря тут мучаемся, надо бежать на фронт!..
Тут пришел какой-то полковник и стал отбирать солдат с десятилеткой в офицерское училище.
– Ну, солдат Зацепин, – говорит, – доволен, что будешь офицером?
– Никак нет, – отвечаю, – товарищ полковник!
– Как?! Ты не хочешь стать советским офицером?!
– А разве позорно быть советским солдатом?
– Не разговаривать, молчать!
В офицеры попасть я боялся, как огня. Потому что хотел быть гражданским. Я знал, что офицерам уволиться из армии невозможно. Но что делать? Приказ есть приказ.
В училище жизнь уже немного другая, чем в части. Курсантам полагается по двадцать граммов сливочного масла, меню состоит не из одних кислых щей. Кто-то за обедом стал меняться: я тебе – масло, ты мне – компот. Я же не менялся, съедал за милую душу и то, и другое.
С месяц я там послужил.
Там я познакомился и подружился с Эдуардом Сальницким. Он поляк по происхождению, очень милый, интеллигентный человек. Стал потом хорошим саксофонистом, классным аранжировщиком. Я как-то зашел в музвзвод, а Эдик там играл на кларнете. Потом он мне говорит:
– Тебе надо идти к нам в музвзвод! Поговори с капельмейстером прямо сейчас.
Капельмейстер мне сказал, что для этого надо хорошо играть на каком-нибудь духовом инструменте. И ничего не вышло…
А тут и война кончилась. Мы вышли во двор, и нам объявили, что Германия капитулировала. Какой-то особой радости в тот момент не было. Потому что на фронт не попали, долг свой не исполнили!.. Чуть позже мы все-таки осознали, что наступил великий момент, что для всех наших людей это счастье.
