И вот опять. Заиграла старая шарманка: «Давайте попоем зикры», «Давайте побьем в бубен», «Давайте просто поболтаем», «Расслабьтесь и ничего не делайте». Во мне снова проснулись все мешающие чувства: гнев, раздражение, скука и иже с ними. Я снова скрежетал зубами, потому что меня уже все это бесило не на шутку. Ох, как мне было это полезно – снова столкнуться с пустотой там, где я ожидал найти если не торт огромный, то как минимум конфетку. А если понимать, что тогда я пребывал вот в этом вот «духовном неврозе», стремился к недосягаемому просветлению, идеалу, абсолюту и еще много чему, то можно себе представить, как я бесил сам себя и какое смятение меня обуяло. Зато потом, в конце, я получил свой долгожданный кайф: финальный выход всех участников семинара в суфийских платьях, специальных юбках для кружения. Мы кружились под музыку, и тогда, мне кажется, я впервые испытал то, что называется «улететь». На короткое мгновение передо мной приоткрылась какая-то дверца. Но снова наглухо захлопнулась, как только я подумал: «Ого, кажется, я улетел!» Мысли вечно всё портят.
В ашраме было свое ежедневное расписание, так что при желании весь день можно было только и делать что посещать различные медитации и практики. С шести утра, когда начиналась первая медитация дня – динамическая медитация Ошо. Если коротко ее описать, то выглядело это примерно так: сначала шла стадия дыхания по определенной технике, затем следовала стадия катарсиса, то есть «выплеска» негативной энергии, затем прыжки с мантрой «хууууу», затем стадия тишины, и в конце танец.
После утренней практики все завтракали: брали в кафе себе какой-то еды, рассаживались вокруг «Будда-холла» и слушали кассету с записью дискурса Ошо. При жизни Ошо это было время встречи с ним. Но под шелест бамбука его расслабляющий голос на пленке иногда звучал так, словно Бхагаван Шри Раджниш действительно был с нами. Я ощущал его присутствие. И медитировал. И внимал его словам.
В течение дня каждый мог выбрать себе медитацию по душе: в расписании их было много, они следовали одна за другой каждый час. В три часа дня, насколько я помню, была ежедневная медитация Надабрама. Это когда сидишь в медитации и издаешь звук – гудишь. Вот это гудение и определенные движения рук создают вибрацию в теле той самой частоты, которая оказывает гармонизирующее воздействие.
В четыре часа дня была ежедневная Кундалини-медитация, та самая, с которой все началось тогда, в Питере, в ДК «Маяк». С одним лишь отличием – эта была настоящая. А в шесть часов вечера, ближе к закату, все переодевались в белые одежды и собирались на вечерний дискурс, который так и назывался White Robes («Белые робы»). Иногда на вечерний дискурс собиралось до тысячи человек. Все медитировали, а потом устраивали танцы. Ошо всегда подчеркивал, что танец – это очень важная часть практики и жизни в целом. Жизнь сама по себе подобна танцу. Поэтому танцам придается особое значение, они – немаловажная часть многих практик Ошо.
