Золото и железо [Рабы Клау, Планета проклятых] | страница 99

Прошло лишь несколько дней с тех пор, как на страницах нашей газеты были опубликованы хроники эпического четырехлетнего полета «Ковчега Дубль-II». Читатели, конечно же, помнят героическую группу землян, порабощенных в ходе первоначальных налетов клау, но вернувшихся на Землю в самодельном звездолете. Сегодня поступили сведения о том, что знаменитый мятеж рабов на Магараке, благодаря которому наша первая карательная экспедиция нанесла врагу сокрушительное поражение, стал возможным благодаря диверсии Барча, в одиночку взорвавшего центральное управление клау на Магараке…»

Барч бросил газету на стол: «И так далее. Барч то, Барч сё!» Он пригладил волосы ладонью: «Никак не могу понять, кто проговорился?»

«Очевидно, кто-то не умеет держать язык за зубами», — с явно притворным безразличием отозвался Тим Смит.

Барч проницательно покосился на молодого человека: «Кажется, я знаю, кого мне следует за это благодарить».

«Я хотел, чтобы вы получили то, чего заслуживаете, — стал оправдываться Тим. — Ключи от города, позолоченный крюк вместо потерянной руки, мемориал имени Роя Барча…»

Барч набычился.

«Спокойно, спокойно! — примирительно поднял ладонь Тим. — Я прекрасно знаю, что все это вам понравится».

Барч расхохотался: «Что ж, может быть, теперь я найду работу. Мне пришлось занять пятьсот долларов у брата матери. Он сказал, что я сам во всем виноват, и что мне не следовало связываться с лектванами в первую очередь».

«Кстати о лектванах, — спохватился Тим Смит. — Вы это видели?» Он указал на заметку в нижней части той же газетной страницы.

«Видел», — буркнул Барч.

Вертолет опустился на террасу из темно-синего стекла. Барч выскочил из кабины и крикнул пилоту: «Я скоро вернусь!»

«Возвращайтесь, когда хотите, — отозвался пилот, зажигая сигарету. — Вы мне платите, а ставка у меня почасовая».

Барч медленно прошелся по террасе. Справа тянулась балюстрада в стиле рококо, с белыми в голубых прожилках балясинами. Слева возвышались хрустальные стены куполов, казавшиеся прозрачными, но на самом деле только приводившие в замешательство наблюдателя, пытавшегося рассмотреть что-либо внутри. Все это было знакомо, но словно уменьшилось, как известная с детства обстановка, но воспоминания были скорее мрачными, нежели ностальгическими.

Барч прошел к алькову, где когда-то парковалась воздушная яхта Маркеля. Яхта все еще была там — сверкающая на солнце, как новенькая, словно Барч и Клод Дарран только что ее отполировали.