Не-ет, тут нужно действовать значительно тоньше и умнее.
«Может, ему выкуп предложить? — подумалось вдруг. — Стыдно, конечно. Получится, что русский князь нас одолел, но ведь так оно и есть. За последние десять лет мы с Волквином не потеряли столько рыцарей, сколько сейчас, всего за какую-то неделю с небольшим. Да, я правильно сделал, когда уже на второй день осады, почувствовав неладное, пообещал магистру, что в случае взятия замка отдам ордену не треть, а половину».
Бедный Волквин так воодушевился, что на другой день попробовал взять Кукейнос со стороны реки, после чего быстро растерял всю решимость. Епископ попытался было привести магистра в чувство, заявив на шестой день, что передумал и решил подарить весь замок братьям из ордена, но что толку.
Теперь, учитывая, что выкупать его придется на свои кровные, договор, разумеется, аннулируется, лишь бы только князь Константин согласился на выкуп. А если нет?
Епископ скрипнул зубами в бессильной злобе. Больше всего он не любил ситуаций, из которых не видел приемлемого для себя выхода. Случалось они в его жизни редко, даже крайне редко, но от этого он еще болезненнее переживал каждую из них.
Оставалась, правда, хлипкая надежда на то, что русский князь внемлет словам о том, что закон есть закон. И с князем Вячко и с князем Всеволодом у епископа имелись соответствующие договоры, где ясно говорилось, что в результате сделки половина Кукейноса и все Гернике по праву принадлежат ливонской церкви, но когда удачливые завоеватели считались с законом?!
Улестить, умастить, наобещав с три короба, — это отец Альберт умел. Вот только поддастся ли Константин на уговоры? На глупого и простодушного полоцкого князя рязанец навряд ли похож, иначе ему нипочем бы не одолеть вначале Владимиро-Суздальскую Русь, а затем, почти одновременно, огромные полчища половцев на юге и могучую рать почти всех русских князей.
Перед тем как появиться под стенами Кукейноса, отец Альберт сделал все, что только мог. Он отыскал в Риге тех купцов, которые за последние годы пусть изредка, но общались с рязанскими торговцами. Нашел даже одного, который трижды успел побывать на торжище в самой Рязани, а также в Ожске, откуда когда-то и начинал свое победоносное шествие Константин.
Расспрашивал епископ дотошно, не жалея времени, пытаясь вызнать все самые мельчайшие подробности о характере князя, его вкусах, пристрастиях и привычках, что он любит, а чего не жалует. Одному богу известно, что изо всего этого может пригодиться, если речь дойдет до переговоров. Поэтому, въехав внутрь замка, отец Альберт продолжал напряженно размышлять.
