Хан Котян, у которого чуть ли не самая сильная орда под рукой, твердо подсобить обещался, а вместе с ним и бывший тесть Ярославов, Юрий Кончакович, тоже посулился на рязанские грады набег учинить. Да и Давид Муромский, хоть и мялся в нерешительности, черт набожный, а как бояре Ярослава и Юрия поднажали — вмиг согласился. Вовремя ему про Кадом да про Ижеславец намекнули.
Рассказывали вернувшиеся из Мурома бояре, как загорелись глаза у Давида. Вмиг и про зятя Святослава, погибшего под Коломной, вспомнил, и про прежние обиды, кои ему рязанские князья чинили, рассказывать принялся. А чего — пусть забирает грады. Сторона лесная, рубежная, беспокойная. Такую под свою руку принимать — хуже горькой редьки с ней намучаешься. Словом, не жалко.
Зато теперь рязанцу точно несдобровать. Разом с трех сторон примутся его бить. Сам Ярослав с Юрием сызнова под Коломну подойдут, а взяв ее да через Оку перейдя, начнут один за другим города зорить да селища жечь. Тесть бывший, Юрий Кончакович, вместе с ханом Котяном с юга со своими полчищами налетят. Ну а с третьей стороны Давид Муромский с мордвой нагрянет.
А у Константина вдобавок ко всему еще и Рязань не отстроена. Никуда он свои дружины от града стольного, который ныне без стен, двинуть не посмеет. Но если и отважится, то снова на хитрость Ярославову напорется. Он же куда пойдет? Непременно вниз по Проне-реке рати двинет, чтобы половецкий набег отбить. А почему? Да потому, что именно в том и сокрыта хитрость, что согласно уговору с Юрием Кончаковичем и Котяном напасть половецкие ханы должны не позднее Рождества богородицы, что приходится на восьмое сентября. Пока к Константину прискачут гонцы с южных рубежей, пока тот рать свою спешно соберет — на все про все Ярослав отводил пять, от силы шесть дней. Да еще три дня он добавлял на то, чтобы все рязанские войска оказались у южных границ.
Вот тогда-то они с братом Юрием и ударят. Аккурат в день страстей Веры, Любви, Надежды и матери их Софии[10].
Более того, если вдруг половцы замешкаются, либо сам Константин почему-либо запоздает с выступлением, то тут рязанцу вторая ловушка подсовывалась. Спустя пять дней после предполагаемого нашествия половцев в пределы рязанских земель с запада должен вторгнуться Давид Муромский вместе с мордовским князем Пурешем.
Вот и получалось, что даже если Константин окажется еще поблизости от Рязани и решит махнуть рукой на свои южные пределы, то повернет не на закат, торопясь к Коломне, а на восход, к муромскому князю, решив, что и Ярослав с Юрием идут на Рязань вместе с Давидом.
