— Мы разобьем, мы отобьем, мы и починим! Правда, Николай?
Но Николай никого, кроме Любы, не замечал.
Роман резко встал и вышел. На минуту все замолчали.
— И зачем ты, Мишка, разговор этот завел? — с досадой сказал Винтик. — Не знаешь, о чем говорить? Что значит — «отобьем»?
Люба тоже вспылила.
— Как не стыдно? Я по-хорошему пришла. Зачем вы Романа завели?
В это время в комнату зашел баянист.
Гости стали отодвигать стол.
Бригадир пошел впляс, низко наклоняясь, касаясь ладонями голенищ, выставляя носки начищенных сапог.
И вдруг среди этого гама Николай различил гул бульдозера. Ближе… Ближе… Видимо, его услышал и Уралец. Он бросился в тамбур. А в комнате разорялся Мишаня:
— Баянист! Сыграй вальс! Артемьев хочет пригласить Любовь-Ванну…
Но вальс не состоялся. Музыку заглушил нарастающий шум мотора, сквозь который послышался вопль:
— Что делается?! Братцы!!!
Все выбежали на улицу. В белесом сумраке летней ночи через поляну на барак, поблескивая ножом, шел бульдозер. Да какой там к чертям бульдозер! Танк!
— Роман, сумасшедший! — крикнула Люба. И в голосе ее были не то испуг, не то восхищение.
Бульдозер стремительно приближался.
Саша Уралец бросился вперед и с неожиданной ловкостью взгромоздился на подножку машины. Поминая нелегким словом Романову матушку, он нажал на тормоз. Но было уже поздно. Нож врезался в стенку. Звон разбитого стекла… Треск бревен… Пыль от обрушившейся штукатурки…
Руки машиниста будто окаменели. Но когда Сергей и Саша разжали эти пудовые кулаки, он опять рванулся к рычагам:
— Всех сокрушу!..
— Придется связать! — Сергей крепко обхватил Романа.
Но Симонов весь вдруг обмяк, покорно дал связать себе руки и уложить на землю. Все суетились. Только Николай не принимал участия в общей суматохе. Он стоял в одной рубашке и, протягивая Любе свой пиджак, без конца повторял:
— Накиньте! Вы простудитесь…
Люба сердито отмахивалась.
Уралец возился с бульдозером, который застрял в проеме и рычал, словно не хотел сдавать завоеванных позиций. Протрезвевший Сергей вдруг сказал тихо:
— А что, ребята, так и с жизнью бывает… Вдруг пролом получается.
— Вот вам и бульдозер эс восемьдесят, — тянул Мишаня с явным разочарованием. Не мог уж насквозь стену пропороть!
— А тебе обязательно стихию подавай, — покачал головой Винтик. — Как на паводке, что ли?
Николай тоже подумал о наводке: к гусеницам бульдозера густо прилипли пожухлые листья и корни трав…
Люба сидела на пеньке возле мужа. Вот он, ее Роман, такой сильный и такой беспомощный! Она украдкой погладила его волосы, потом поцеловала и стала развязывать узел.
