— Не. Мой помер. Может, я и сама виноватая, — Люба вдруг приостановилась. — Как Роман на войну пошел, я о нем сильно убивалась. Он же не как все… Из таких мало кто вернулся… Молоко у меня, верно, на слезы изошло.
Она помолчала. Но через минуту заговорила вновь:
— Потом мне рассказали, как Ирина с ребеночком мучается, так я изревелась вся. Говорю своему: «Как хочешь, а я на конбазу дояркой пойду. Старик за коровой ухаживает, по поселку ее водит, как в цирке… А я дома сложа руки сижу». Сначала не пускал, боялся, что обидят меня. Всякие люди есть… Но, слава богу, не обижают! Только вот следом часто ходят, другой раз не отвяжешься. — И, искоса посмотрев на Николая, продолжала: — А корову до того Рыжухой звали. Только выходит — и доярка рыжая и она! Что делать? И стала она у нас Цыганкой.
Они незаметно подошли к поселку.
— Ну вот мы и дома!
Лисий Нос и механик участка Лавлинский стояли возле конторы. Ромка набычился, наклонил голову и что-то горячо доказывал. В промасленной гимнастерке, с засученными рукавами, с широкой, округлой грудью он казался бойцом на кулачном бою. Иван Федорович Лавлинский, худой, чуть не на голову выше Симонова, нервно теребил застежки-молнии своего комбинезона. Серая щетина делала лицо этого пожилого человека еще более старым и усталым.
— Что ты мне доказываешь, Роман Романыч? Сам знаю, что наши бульдозеры — не гвардейские тапки.
— Тем более заботиться надо! Танки! Дошли б мы с такой техникой до Берлина! Это что — работа? — Симонов сунул закопченную ручищу в карман и вытащил прокладку. — Ее давно выбросить надо! Вас бы за рычаги…
— Ну, хорошо! Ну, убил! — Лавлинский улыбнулся, поднял вверх руки, и лицо его стало неожиданно молодым и лукавым. — Согласен. Ставим машины на профилактику. С твоего бульдозера и начнем.
Роман с удовлетворенным видом спрятал деталь. Заметив вышедшего из конторы Артемьева, приветливо помахал рукой:
— Иди, иди сюда. Выкладывай нужды экскаваторщиков, пока механик добрый. Твои хлопцы на мехцех не обижаются?
— У нас совсем другие обиды… — неуверенно проговорил Николай.
— Вот сразу видно деликатного человека. Это не то что ты, горлопан, — ухватился Лавлинский. — Тебе вынь да положи… А что там у вас за обиды все-таки?
— Нас на такие торфа поставили, что просто кисель, а не грунт. Черпаем, черпаем…
— Да, решетом воду черпать скучное занятие!
Тут Лавлинского позвали куда-то.
Роман пристально посмотрел на Николая.
— А ты чего такой доходной стал? Харчи колымские, что ли, не на пользу? Или в работу тебя крепко запрягли? От вашего бригадира всего можно ждать. Ему, лисий нос, всегда надо первым быть.
