Свобода — это право выбирать,
С душою лишь советуясь о плате,
Что нам любить, за что нам умирать,
На что свою свечу нещадно тратить.
Игорь Губерман
Давненько пристань в Ожске не была столь многолюдна, как в тот теплый летний вечерок. Людской гомон, то разделявшийся на разные голоса, то вновь сливавшийся в одно журчащее, гудящее, звенящее облако, окутывал густой пеленой старенькую, ветхую пристань и стелился по грубым бревнам сходней.
Сдержаннее всего вился он вокруг необычно больших, явно не славянских ладей, где степенно вышагивали суровые светловолосые люди, одетые преимущественно в кожаные штаны и меховые безрукавки.
Там же, где было больше всего народу, включая жителей самого Ожска, он радостно вздымался высоко под небеса.
Шутки да прибаутки густо смешивались с отчаянным, надрывным спором из-за лишней куны или ногаты.
Вели его наполовину на пальцах, чтоб понятнее, наполовину на ломаном русском языке, который трудовым ожским людом в серых посконных рубахах и таких же штанах сознательно корежился. Почему-то они считали, что так будет куда понятнее плечистым воинам с мечами, пристегнутыми, в знак мирных намерений, за спиной.
И били уже по рукам в знак того, что наконец-то договорились, сплетая воедино две корявые широкие пятерни с заскорузлыми сухими мозолями, по расположению которых человек сведущий мог бы запросто определить профессию почти любого из мастеровых людей.
Константин, возвращавшийся в очередной раз из деревушки, где проживала Купава, истомленный донельзя жгучими поцелуями и бурными женскими ласками, изумился происходящему и мгновенно насторожился.
Однако картина, открывшаяся его взору, была столь мирной, хотя и необычной, что опасения тут же схлынули, оставив лишь налет удивления — что это за купцы и почему у них так много воинов.
Впрочем, на все вопросы дал ответы проворно подскочивший к князю огнищанин. На лице его распустилась довольная улыбка, а нос так заметно шевелился во все стороны, что казалось, будто он пританцовывает.
— Радость у нас, княже! — радостно выпалил он и пояснил: — Вишь, торжище какое. И я успел продать кое-что гостям заморским, да с немалой выгодой.
— Так уж и заморским? — переспросил Константин скептически.
— А как же! — возмутился такому недоверию Зворыка. — Они ведь через море студеное переплыли. В греки едут, на службу наниматься в Царьград. А туда, вестимо, одна дорожка — через Днепр-батюшку.
