Я медленно шел узкой тропинкой через лес. Солнце лишь кое–где проникало сквозь густую листву, золотыми пятнами ложилось на землю. Кругом густая растительность, точно зеленая стена. Вдруг что–то шевельнулось впереди, всего в нескольких шагах от меня,— это ожила сухая ветка, превратилась в свитую клубком змею, и вот змея подняла голову. Раздвоенный язычок то высовывался из пасти, то снова исчезал. Шипя, она поползла ко мне. Я оцепенел, не в силах сдвинуться с места. Парализованный холодным взглядом недвижных глаз. И тут она сделала выпад. Я вскрикнул, но не издал ни звука.
Я разом сел на постели. Комната была залита светом. Пахло духами, и я вспомнил — Джейн.
Я огляделся, но я был один. На ее подушке лежала записка — несколько слов на гостиничном бланке.
«Доброе утро, милый! Надеюсь, ты хорошо спал. Как и я. Пойду посмотрю, нельзя ли как–нибудь уладить дело с лыжами и багажом. Один чемодан по–прежнему невесть где. Предлагаю тебе вернуться в собственный номер, чтобы мне не платить за двоих и не загубить свою репутацию. Первое хуже, чем второе. Дождись меня, а если уйдешь, оставь весточку у администратора. Крепко обнимаю. Love. Джейн».
Я дважды перечитал записку. Улыбнулся, глядя на ее решительный округлый почерк — так и брызжет энергией. Но улыбка тотчас погасла. Я вспомнил о другом письмеце, полученном совсем недавно. О записке, которую мне написала Астрид, перед тем как исчезнуть.
Я не спеша оделся. Черкнул несколько слов, положил листок на ночной столик, а потом пошел к себе. Долго–долго стоял под душем, заказал завтрак и поел, устроившись за маленьким столиком возле балкона. Небо было ясное, солнце сверкало в альпийских снегах на том берегу озера. Там далеко высилась величественная громада Монблана. Домой я не торопился, вполне можно побыть здесь денек–другой, покататься с Джейн на лыжах. Скорей всего, я переломаю себе руки–ноги, но разве это главное?!
При мысли о Джейн я улыбнулся. Длинные красивые волосы, которые легонько щекотали мою грудь и лицо, когда она ночью склонилась надо мной. Большие, серьезные глаза. Хотя в самой глубине души у меня еще гнездились представления, заложенные в детстве, в старом пасторском доме в Вибю, где мой папа–священник старался привить все менее и менее внимательным ребятишкам христианские добродетели. Иначе бы я, наверно, не видел во сне змей, которые охотятся за мною в густых темных лесах. Фрейд много чего извлек бы отсюда. Грех, искушение. Женщина и змей.
