Дед в неудобной позе, с неестественно подвёрнутой левой рукой лежал на полу веранды. Глаза были закрыты. Дышал он тяжело, с хрипом. Павел наклонился, бережно поднял деда, перенёс на кровать. Вызвал скорую помощь. Присел на корточки перед кроватью и взял старика за безвольную руку. Прикоснувшись к руке, закрыл глаза, крепко сжал веки, не в силах сдерживать слёзы.
— Деда, не умирай! Слышишь, дед?
Дед не реагировал. Он был далеко — в феврале сорок четвертого, под деревенькой Бешуй, там, где в Альму впадают две речки Мавля и Коса. Передовая застава, расположенная между Саблами и Бешуем встретилась с разведкой противника и вступила в бой. В Саблах сосредоточились два батальона гитлеровцев. Противник продвигался осторожно, под прикрытием артиллерийского огня, который интенсивно вёлся с горы Белой. Командир отряда приказал обойти противника и внезапно ударить. Друг деда Вася Кочкарёв дошёл до середины горы, огнём пулемёта заставил фашистов залечь. Неожиданно вражеский пулемёт ударил со стороны, и Василий упал замертво. Пуля навылет скосила второго товарища — партизана Гнатенко. Партизаны, прижатые огнём к земле, не могли поднять головы, но тут на помощь к ним подоспел справа второй отряд, и высота была взята. На открытое пространство между садом и берегом Мавли высыпало около трёхсот гитлеровцев. Вот они полезли, словно саранча, по открытому полю.
И командир отряда крикнул долгожданное:
— Огонь!
Над лесом взвились две красные ракеты. Раздалось:
— Партизаны! Вперёд! Ура-а-а!
Атака разворачивалась стремительно. Люди неистово кричали, свистели, палили изо всех видов оружия. Партизаны ворвались в сад и лицом к лицу столкнулись с врагом. Началась рукопашная. И двадцатичетырехлетний дед сцепился в мертвой схватке с фашистом. Дед хрипел, ему не хватало воздуха, на его шее стальным обручем сомкнулись руки врага. Небо потемнело, и деревья в саду закачались. Дед медленно оседал на землю. Вокруг него причудливо кружился сорвавшийся с яблони, чудом сохранившийся до февраля сухой лист. С горы Белой к деду спускался живой убитый друг Василий Кочкарёв и спокойно улыбался:
— Мы победили этого зверя.
— Да, — хотел ответить дед, но только прохрипел в ответ.
Дед вышел ненадолго из предсмертной агонии, открыл глаза и взглянул на Павла, склонившегося над ним. Павел с надеждой посмотрел ему в лицо:
— Деда, держись, сейчас скорая приедет, — попросил он. — Завтра я тебя в Лаки отвезу, как ты хотел.
— Сегодня… — одними губами прошептал дед.
