— Какого хера? — переспросил он, подступая к неподвижно стоящему Теодору, который приподняв бровь смотрел на пострадавший рюкзак, — могу вам всем объяснить, если не доходит! Можете взять половину этого траханного барахла и выбросить его на хер! Или среди вас есть знатоки, способные обращаться с этими траханными приборами? Последние двое знатоков навернулись пять минут назад! И что дальше? На кой хер мы вообще сюда припёрлись?! Что мы тут делаем? Сдыхаем на хер, один за другим!
— Успокойся, — процедил Теодор, полыхнув глазами, — возьми себя в руки.
— Что?! Это ты мне говоришь? — Зверь подступал к нему, приподнимая согнутые в локтях руки, точно собирался вцепиться предводителю в глотку, — кто ты вообще такой, мать твою! Твои указания завели нас в это дерьмо! Почему ты никогда не слушаешь моих советов? Сильно крутой, да?
Его пальцы почти касались бушлата, изменившего свой цвет от осевшей на нём пыли. Швед, Круглый и Вобла безмолвно стояли поодаль, не вмешиваясь в разборку двух лидеров, а Юрик и вовсе не обращал на неё внимание, тупо глядя в пространство. Великан горой нависал над Теодором и казалось вот-вот обрушится, словно лавина и сломает пополам. Однако же произошла вещь, изумившая всех до крайней степени. В тот момент, когда ладони, напоминающие ковши экскаватора, коснулись бушлата, Теодор ухватил Зверя за бока и с невообразимой лёгкостью, отбросил его прочь. Гигант успел сгруппироваться и прокатившись по усыпанному битым камнем полу, вскочил на ноги. Лицо его, однако, в полной мере отражало сокрушительное изумление. Очевидно Зверь (и не только он) никак не мог понять, как его, такого огромного и сильного, смогли так легко отбросить. Но удивление удивлением, а рука тянулась к автомату.
— Успокойся, — повторил Теодор и подняв Калашникова, взял Зверя на прицел, — мне бы очень не хотелось потерять именно тебя и именно сейчас.
— Зверь, остынь, — проникновенно сказал Круглый, — не будь дураком. Ты же знаешь, когда нужно остановиться. Ну прострелят тебе башку и кому ты чего докажешь?
— Заберите у него ствол! — прошипел Зверь, неотрывно глядя в дуло наведённого автомата, — мы же с вами всегда вместе! Вы же…
— Попустись, — сказала Вобла, с ноткой жалости в голосе, — Утюг дал чёткие указания — слушать Емелю, поэтому или ты успокоишься, или придётся оставить тебя здесь.
Зверь, тяжело дыша, обвёл недобрым взглядом своих товарищей. Сейчас он как никогда напоминал хищника, загнанного в угол сворой собак. Внезапно Теодор, не терявший спокойствия на протяжении всей этой сцены, опустил оружие и повесил его на плечо.
