— Очередной турист, — простонал Нинан.
— Нет! — едва сдерживал смех Трис. — Я с ним говорил. Он ищет свою гаонскую бабушку!
Нинан рассмеялся.
— Найдет какую-нибудь беглянку или шлюху в своей генеалогии, ну и чего ради?
— Кем бы она ни была, — одернул его Кельс, — у ее внука время и деньги удовлетворить свое любопытство.
Нинан покачал головой в знак несогласия.
— Он рассчитывает найти матриархиню древнего благородного рода, которая признает его за родственника.
Трис кивнул.
— Повесит на стенку безвкусную дорогущую маску и станет распинаться перед соседями о своих экзотических корнях аристократа.
— А что, если он и вправду аристократ по крови? — спросил Кельс. Он знал то, что другим двум было неведомо. Род Гхем был среди самых древних и почетных. Он подался вперед и налил себе еще чаю.
— А это неважно, — сказал Нинан. — Ни один род не обрадуется появлению нахала без маски.
Глаза Кельса под маской сузились.
— Едва ли уместно его винить за обычаи его народа, — заметил он самым что ни на есть ровным тоном.
Нинан обернулся и взглянул на него внимательней.
— Несомненно.
— Длинный был денек, — примирительно сказал Трис. — Инаракхат весь день возился с пассажирами. Но теперь можем отдохнуть, по крайней мере до завтра.
— Завтра будет скучно, — сказал Нинан. — Благодарение за это Ираону.
— Благодарение Ираону, — эхом откликнулись Трис и Кельс.
* * *
Прекраснее девушки, чем Гхем Эхенд, Инаракхат Кельс в жизни не видел. Рот у Эхенд был прямой и полногубый, кожа — теплого темно-коричневого оттенка. Руки сильные, почти квадратных очертаний, но грациозные, как и движения. Казалось, она все время смеется, даже когда едва раскрывает губы. Но главной ее драгоценностью были глаза, широкие, серые, светоносные. Мода на маски, скрывающие их, не затронула ее. Более того, она предпочитала другую крайность — маски, которые как можно полнее выделяли и подчеркивали красоту очей.
Она поцеловала его на замшелом склоне холма у речки. Небо плотным серебристым ковром покрывали летние звезды. Другого света негде взять, кроме города внизу да плывших по реке лодок: цветные фонари на мачтах, красные и голубые, зеленые и золотые. На вкус ее губы были как цветы. У него сердце замерло, и все уплыло вдаль, кроме нее. Он поднял руку коснуться ее щеки, едва соображая, что это происходит на самом деле. Она снова поцеловала его, и, приняв это за знак поощрения, он осторожно подцепил пальцем нижний край ее маски.
Она сильно ударила его обеими руками в грудь. Он упал на мягкий мох, и перед глазами остались только звезды.
