— О, тогда все будет потеряно! — заметил генерал А. П. Николаев.
— Это отвратительно! Ваше превосходительство, как вы думаете, чем все это закончится? — спросил у меня Н. З. Неймирок с отчаянием в голосе.
— Чем? Распадом России! — ответил я, хотя в ту минуту неясно представлял, что произошло, и еще менее – какие последствия это будет иметь.
Уже был день, когда я вернулся домой после той ужасной ночи.
Мои слуги, денщик Роман Царенко и конюх Василий Набоков, уже пили чай. Роман был высоким и красивым крестьянином из Киевской губернии. Маленький, с почти детским лицом, Василий был уроженцем Екатеринославской губернии. Оба служили у меня уже давно, с января 1914 г., когда я командовал бригадой в 4-й пехотной дивизии в Варшаве. Через некоторое время после их появления моя сестра, которая жила тогда со мной, сказала мне: «Все твои солдаты всегда были честными ребятами, но эти совершенно особые – они почти святые».
И они такими оставались в ходе всей войны. Ни разу мне не пришлось повысить на них голос. Даже во время боев они приносили мне еду, не обращая внимания на огонь. Никогда не забуду, как во время жесточайших боев в Вола-Шидловке под Варшавой, длившихся шесть дней – с 18 по 24 января 1915 г., в ходе которых я потерял 90% личного состава и почти всех офицеров, два солдата, несмотря на категорический запрет, ежеминутно появлялись в моем блиндаже, находившемся непосредственно в Вола-Шидловке. Зная, что я простужен, они по собственной инициативе приносили мне то носовые платки, то горячее молоко в термосе, то шерстяные носки или шоколад и яблоки, когда их удавалось купить.
И теперь, увидев меня входящим в комнату, оба вскочили, и Роман, как всегда проявляя заботу, спросил меня: «Ваше Превосходительство, неужели вы еще не ложились?».
— Плохи дела, дети мои, — ответил я им. — В Петрограде произошло восстание, и теперь у нас больше нет Царя. Император отрекся в пользу своего брата, а тот отказался от престола до тех пор, пока его не изберут всем народом.
Их лица вытянулись. Затем Роман перекрестился и вымолвил: «Они пошли против Императора?».
Детское лицо Василия стало серьезным. Он покачал головой и сказал с глубоким убеждением: «Ваше Превосходительство, мы не сможем жить без нашего Царя!».
— Увидим, — сказал я и ушел в комнату.
На сердце было страшно тяжело, когда я читал привычную молитву перед сном, но в это утро она не принесла моей встревоженной душе обычного успокоения.
