– О каком послании вы говорите? Да что с вами творится, милый?
– Ничего, – упавшим голосом молвил Ржевский, – со мною все в порядке.
– И все-таки, что это за послание, столь взволновавшее вас?
– А… ну это послание из географического общества. Вернее, из ботанического. Оно касается разведения разных видов диковинных растений: пиний, папоротников, хвощей и чего-то там еще…
– Да что с вами? – вскинулась Любонька. – Вы как будто не в себе, – она приложила руку к его лбу. – Нет, голова не горячая. Но что за речи я слышу?
– Ничего-с особенного. Просто я упал с лошади, немного голову зашиб.
Услышав эти слова, Любонька и ахнула, и охнула, а потом стала настоятельно рекомендовать поручику немедленно обратиться к лекарю княгини Абрамовой.
Ржевский сказал, что, пожалуй, так и сделает, а потому вынужден раскланяться.
…В удрученном состоянии он покинул синюю комнату и, сбежав вниз по лестнице, поспешил к выходу. Выйдя на крыльцо, поручик стоял там некоторое время, задумчиво крутя ус, а потом вернулся назад, но уже не в залу, а направился прямым ходом в поварскую.
Найдя там молодую кондитершу Анюту, он без всяких предисловий потрепал ее по щеке и спросил, не писала ли она ему какое послание.
Услышав в ответ, что Анюта послание ему не писала да и писать никак не могла, поскольку в «грамоте не разумеет», Ржевский пробубнил что-то маловразумительное и, махнувши рукой на Анюту и на торт, который она украшала дольками апельсинов и клубникой, поспешил прочь.
Выйдя на улицу, он сел в бричку и велел извозчику гнать на Каменный остров. Однако не проехали они и улицы, вдруг приказал поворачивать на Фурштадскую.
– Так на Каменный или на Фурштадскую? – удивился извозчик.
– А ты скажи-ка мне лучше другое, братец… Как бишь тебя зовут?
– Ну, Трифон, – недовольно пробурчал извозчик.
– Так вот скажи мне, Трифон, есть ли у тебя детки?
– Детки? Есть. Как не быть деткам.
– Сколько ж их?
– Пятеро. Три сына и, стало быть, две дочери.
– И что же – ты их всех узнаешь?
– Знамо дело, узнаю. Как же я детей своих могу не узнавать?!
– А узнают ли они тебя? – не унимался поручик.
– А к чему вы, вашблагородь, энто спрашиваете?
– А к тому, милый мой Трифон, что у меня самого скоро будет дитятя! А потому поедем-ка с тобою в какой кабак, выпьем там по штофу, и ты мне расскажешь, как надобно с детями-то управляться!
* * *
Прапорщик Клещев, пришедший поутру к Ржевскому, чтобы узнать, есть ли новости касательно зачатия ребенка, застал своего товарища неподвижно сидящим в кресле посередине комнаты с обнаженной саблей в одной руке и с бокалом шампанского в другой.
