Выписав квитанцию задним числом, схватив куртку, я выбегаю в длинный коридор. От резких движений кровь ударяет в голову, в правом полушарии темнеет, в левом екает.
Дом-муравейник походит на отель. Всего два лифта – грузовой и пассажирский – на чрезмерное количество квартир, разбросанных по обоим концам лестничной площадки. И пока я иду по длинному коридору на свет, мерцающий в конце туннеля у лифтовых камер, видения вновь накатывают как снежная лавина.
Отряд переходит Альпы, чтобы преподнести сюрприз врагу. Войска Ганнибала или Суворова? Дерзкий и хитрый план или военная от безысходности необходимость? После ночи холодно, и конечности немеют. Хочется спать и есть, но нельзя останавливаться, нельзя сбиваться с ритма – иначе беда.
Нужно скорее добраться до спуска, до лестницы или лифтовой шахты. Но я не успеваю. Нажав на кнопку вызова, понимаю, что лифт уже тут. И в следующую секунду двери разъезжаются, и на меня вываливается, словно из табакерки, супруг Лизы.
Маленький и плюгавенький. Белобрысый, с уже солидной залысиной и с растерянным кроличьим взглядом, с клочьями волос на висках. Ну точно реконструктор Суворов. А я для него выгляжу, наверное, как амбал Ганнибал.
Очки минус, хотя неизвестно, каков он в постели. Секс дело непредсказуемое. У меня не было времени себя проявить. В руках мужика перфоратор и цветы. Перфоратор напоминает автомат. Что же, перфоратор как раз пригодится. И цветы весьма кстати.
– Э, простите, – растерявшись от столкновения на секунду, останавливает меня он. – Вы не знаете, в какую сторону 189-я квартира? Вправо или влево?
«Зачем он спрашивает? – задумываюсь я на мгновение. – Проверяет?»
Раз он успел сделать карьеру в финансовой корпорации, то, видимо, неплохо соображает. Если я точно отвечу, то не вызову подозрения. А если я не местный, то что здесь делаю в такую рань? Но откуда мне знать, где 189-я? На этом ли она вообще этаже? И какой это этаж?
– Э… – выдерживаю я паузу, будто раздумывая. – Не могу точно сказать. Я из пожарной инспекции, плановый рейд, проверяю сохранность гидроузла. – Но, думаю, вам туда, – указываю я в противоположную от Лизы сторону. – Да, думаю, направо, хотя я точно не уверен.
Муж кивает и идет домой. У него есть дом, есть куда вернуться, перейдя через Альпы. И он правильно сделал, что вернулся.
А я, я, каждую секунду своего бытия так стремящийся к дому, мной же безжалостно разрушаемому, ему завидую. Двери лифта закрываются, обрывая последнюю надежду. Скрипит пол, будто заезженная пластинка с песней Лили Марлен, которой заслушивались солдаты Второй мировой по обе линии фронта: «И если со мной случится несчастье, кто будет стоять у фонаря, как когда-то Лили Марлен, как когда-то Лили Марлен?»
