Моя мама тоже его любила и всегда приглашала попить с нами чай, поужинать.
Если у него было время, он охотно соглашался, и я тогда был счастлив, что он с нами.
Но он много разговаривал с мамой и с отцом, и я опять оставался один. Но все это так... Главное впереди.
А главное - это была Люба. Тоже ученица нашей школы. Она была на класс старше меня. Люба была очень красива. Лично я вообще считал ее красавицей.
У нее была чудесная фигура, замечательное лицо, которое украшали лучистые глаза, и Люба представала вся в их свете. У нее были волнующие (да, да, именно волнующие!) губы и какой-то зовущий, чуть хрипловатый, загадочный голос. Наверно, ей очень нравился Шура, потому что она часто заходила к нему, и тогда он никуда не спешил, никуда не уходил и мог сидеть дома до поздней ночи, а потом шел провожать ее домой на Карповку.
Откуда я знаю, что на Карповку? Потому что я проследил их. Я шел за цими. Я ревновал.
Я ревновал и Любу к Шуре, и Шуру к Любе. Я точно еще не знал, кто мне дороже. Люба мне очень нравилась, и я завидовал Шуре, что он разговаривает с ней, гуляет, ходит с ней в кино и в театр и стоит ночью у ворот ее дома. Я завидовал ему, что он уже взрослый и никто не делает ему замечаний, что он поздно возвращается домой. И я завидовал Любе, что она пользуется Шуриным вниманием, что он с ней совсем не такой, как со мною, что он бросается к дверям, когда она стучит к нему в комнату.
И еще меня страшно волновало, когда она входила к нему и я из коридора слышал, как он запирает дверь.
У меня, наверно, не было никакого самолюбия, потому что, когда раздавался щелчок поворачивающегося ключа, я бежал к Шуриной двери и стучался.
- Кто там? - спрашивал Шура.
- Это я, Володя. Вы не можете помочь мне решить один маленький пример?
- Завтра, - отвечал Шура. - Сейчас я занят.
Я уходил как в воду опущенный.
Но через полчаса я стучался к нему второй раз.
- Кто там?
- Это опять я. Как точно объяснить, что такое диффузия?
- Это взаимное проникновение друг в друга приведенных в соприкосновение разнородных тел.
- А осмос?
- А про осмос завтра. Я занят, - отвечал он.
Еще через полчаса я наглел и стучался опять.
- У нас что-то с часами, скажите, который час?
- Без двадцати одиннадцать. Уже поздно. Ложись спать.
И я шел в свою комнату и думал, какой я несчастный и как мне не везет в жизни.
Люба заходила к нему, наверно, два-три раза в неделю, и я всегда стучал в дверь и задавал вопросы.
