– Какой яркий представитель цыганского рода.
– Он и должен быть таким, – возразил Леон. – Это же традиции. Только почему-то у него нет серьги в ухе.
– А говорит чисто.
– Может, родился тут? М-да… Отсутствие серьги весьма разочаровывает…
Ярко, празднично светило солнце, и вокруг было тихо и безмятежно. С конюшни доносилось сдержанное ржание, в тени от берёзы лениво дремала большая лохматая собака, и мне хотелось просидеть на крыльце всю жизнь. Вдруг дверь гостиницы открылась, и улыбающаяся женщина в фартуке вынесла на подносе и поставила на стол между нами чашки с кофе, молочник и тарелку с пирожными. Ника Голубева показалась из-за её спины – в лёгкой юбке до щиколоток, майке и такой же, как у меня, шляпе.
– Добрый день! Я в окно вас увидела и решила сделать сюрприз. – Ника широким приглашающим жестом указала на стол.
– День добрый. Чио-Чио-сан, вы угадали наши тайные желания, – сказал Леон. – Дамы, разрешите за вами поухаживать…
Пока пили кофе, Ника жаловалась на головную боль. Леон рассказал об утренней прогулке, и это была большая ошибка, потому что Ника тут же собралась ехать с нами. Она резво соскочила с кресла и побежала звонить Махалу Махалычу, просить ещё одну лошадь.
Я посмотрела на брата.
– Если б я промолчал, это выглядело бы, будто мы прячемся, – со вздохом сказал Леон. – Но мы ж не дети и не любовники…
– Джентльмен.
– Ага.
Собака поднялась и, позёвывая, двинулась в сторону конюшни. На перила террасы сел воробей. Леон бросил ему крошку пирожного. Взволнованно чирикнув, воробей кинулся в пыль и запрыгал.
Ника вернулась, сообщив, что она всё уладила и едет с нами; лошади будут вот прямо сейчас. Она переоделась в джинсы и рубашку, забрала волосы в хвостик и нацепила очки от солнца.
Скоро двери конюшни открылись, и оттуда вывели лошадей – трёх рыжих и одну чёрную; у чёрной растеклось по лбу белое пятно. Мне лошади показались великанами. Двух рыжих вёл беловолосый мальчишка лет пятнадцати, чёрную и ещё одну рыжую – цыганка в платке, длинной юбке и светлой рубахе.
– Чур, я на чёрной, – сказала Ника. Она смотрела на лошадей, подняв очки на лоб.
– Спорим, чёрную зовут Звёздочка? – сказал Леон.
Мальчишка привязал лошадей к перилам террасы и умчался в конюшню. Он был в грязной рубашке, коротких шортах и без обуви, чумазый, ноги и пятки – коричневые от грязи. Кобылы, которых он привёл, жмурились на солнце, нюхали воздух влажными ноздрями и сдержанно фыркали. Цыганка с кобылой и чёрным жеребцом подошла и, не выпуская поводьев из рук, поочерёдно осмотрела нас:
