– Скверная, скверная девчонка… ты не должна смотреть туда. И пока что ничего не получишь, хотя я знаю, что ты уже вся промокла.
Так и было. И дело не только в том, что она вспотела. Новые, дорогие трусики уже промокли насквозь. Нет никакой необходимости изображать желание. И смазка совсем не нужна.
– Сиди смирно. Опусти глаза. Не подглядывай.
Он отошел к комоду и открыл ящик. Лиззи сгорала от любопытства. Что он вынимает оттуда?
Но ей удалось не поднять глаза. Зато она подсмотрела сквозь ресницы, как он раскладывает на постели несколько предметов. Что-то вроде шелковых шарфов, плотных, из тех, что носят мужчины, и, кажется, галстуки.
Значит, ее свяжут? Что же, она этого ожидала.
Небрежно волоча за собой шарф, он встал сзади, молча завел ее руки за спину стула и связал шарфом. Не слишком туго, не больно, но в этой позе ее грудь вздымалась, натягивая ткань блузки и жакета. Когда Джон отходил, она тяжело дышала. Оказалось, что он принес еще один шарф, которым завязал ей глаза. Шарф оказался черным и толстым. Теперь она ничего не видела. Джон поправил шарф, заодно пригладив ей волосы.
Что сейчас? Что сейчас?
Она услышала его шаги. И почти угадала мысли, вернее, направление мыслей. Он что-то замышлял. Строил планы.
Он совсем близко.
Сильные руки оперлись о ее бедра, и она вдруг поняла, что он стоит перед ней на коленях. Но ведь так не может быть! Он не должен стоять на коленях! Ведь он здесь господин!
Но тут она поняла, что он задумал. За мгновение до того, как он задрал ей юбку, коротко бросив «но»!
Она поняла и приподнялась с сиденья, чтобы он мог поднять подол и сзади. До самой талии. Далее он просунул пальцы в ее трусики и резко, едва не ободрав ей кожу, содрал их и, судя по тому, что перед ее лицом пронесся резкий поток воздуха, отбросил их в сторону.
– Грандиозно!
Он снова отошел за шарфами и привязал ее ноги к ножкам стула, так что промежность оказалась на виду, а попа и «киска» были прижаты к сиденью.
«О, Боже, о, Боже, о, Боже»…
Ощущение нереальности окутало ее, а вместе с ним – бессилие и невероятное возбуждение. Она словно вновь стала очень молодой, на пороге сексуальной инициации, впервые готовая идти до конца. Ее сердце оглушительно колотилось. Ей почти хотелось плакать. Но от счастья. Только от счастья.
– Хорошенькая, как картинка, – громко объявил Джон. Она чувствовала, что он по-прежнему очень близко, сидит перед ней на корточках и, наверное, пристально смотрит на кустик волос.
