В гостинице он связался с Жеромом и получил ответ, что ей просто стало плохо. Браслет и впрямь немного отпустило, напоминающая старую ржавчину отрава с него сползла, но спокойнее почему-то не стало. Поэтому Анри отправился на вокзал и успел на вечерний поезд: пожалуй, единственное, за что себя можно похвалить. «Просто стало плохо» вернулось посреди ночи, прямо в купе. Холодом вдоль позвоночника, липким потом: браслет «раскрывался». Теперь они чувствовали друг друга как самое себя, и Анри проснулся с ощущением, что кто-то накручивает его внутренности на вертел. Следующий приступ застал уже днем, на одной из станций. Вместе с очередным сообщением Жерома, из которого стало понятно, что у Терезы отравление магией.
В древности, когда магия была сильна, люди практиковали ее каждый день, не позволяя застояться и превратиться в яд, выжигающий изнутри. Позднее она начала слабеть, чаще всего просто не достигала такого уровня, чтобы убить человека, даже несмотря на то, что применялась все реже. И все-таки несколько упоминаний в истории было в летописях, которые он просматривал в библиотеке Лиги. Такое случалось, когда сильный маг раскрывал свой потенциал, а потом намеренно его сдерживал. Долго подавлял силу, которая в конечном итоге прорывалась в мир и убивала его, а заодно и всех, кто оказывался рядом. Правда, был один случай, когда маг удержал мощь беснующейся стихии, но сам сгорел изнутри. Буквально.
Целители здесь бессильны, а после определенного момента, переломной точки, спасти человека уже нельзя. Поэтому сейчас он думал только о том, что должен успеть. Заметив белеющий во тьме фасад дома, пришпорил лошадь. Она жалобно заржала, но устремилась вперед в надежде, что адская гонка вот-вот закончится. Копыта прогрохотали по мосту, серебром пыли в свете луны взметнулся гравий. Анри подался назад, чуть сдавливая упругие бока. Швырнул поводья выбежавшему Жерому и взлетел по лестнице. Свет горел только в холле, окна темнели щербинами, но дом не спал.
Шаги в такт биению сердца.
Он ворвался к ней в спальню и замер: утопающая в подушках, с заострившимися чертами и искусанными до крови губами. На побелевших ладонях чернели полумесяцы ногтей, на которых запеклась кровь. Глаза как провалы на тонком лице – раскрытые во всю ширь, без белков. Абсолютно черные. Всевидящий, что же ей довелось пережить?
Маленькая храбрая девочка.
И ведь удержала в себе всю магию смерти – силу, страшнее которой сложно что-то представить.
