Со временем я угнала, что пугающие импульсы, которые часто проявлялись в моем поведении, не предназначены для изучения или открытого выражения, а должны быть скорее скрыты и подавлены — и цена не имела значения. Я постепенно ускользнула от всякого сходства с невинным ребёнком, которым когда-то была, и создала себе внешнюю личность, которая так и сочилась уверенностью и успехом. Чем больше играла я во тьме, созданной моими собственными демонами, тем сильнее было побуждение скрыть чувства стыда и никудышности. Я принялась гиперкомпенсировать свои слабости, играя во внешнем мире роль очаровательной, дружелюбной, опытной и смышлёной девушки. Это стоило отчаянных усилий, ибо в школе я была слишком занята, прислушиваясь к безумию, царившему в моем мозгу, чтобы слушать ещё и учителя. Но мне удалось завернуть себя в фантик, который выглядел довольно мило, и притворяться самоуверенной всезнайкой в надежде, что я смогу заставить всех, включая себя, поверить, что я — вовсе не туповатая младшая сестричка Линды и Майкла Фордов.
Я подмечала, что носят девочки из богатых семей, и либо выпрашивала у родителей деньги на дешёвые имитации таких шмоток, либо встречалась с группой ребят по субботним утрам в торговом центре, чтобы украсть то, чего мне не хватало. Все ради того, чтобы никто не выяснил, что я происхожу из принадлежащей к среднему классу еврейской семьи. Я считала, что быть еврейкой «не круто», наслушавшись более чем достаточно грязных шуточек о еврейских девушках. Так что я наблюдала, как ведут себя городские шиксы (хорошенькие девушки-нееврейки, обычно — блондинки) и копировала их внешность и поступки, делая их частью своей тщательно создаваемой маски, скрывающей внутренние изъяны и несовершенства.
Это была такая игра, и я в то время далее не сознавала, что играю в неё. Если я обнаруживала в себе что-то, неприемлемое для моего эго-идеала, я обшаривала реальный мир в поисках приемлемой модели и с восприимчивостью истинного художника лепила новую себя, создавая иллюзию того, что я и есть человек, которым хочу быть, а не тот, которым боюсь оказаться.
Проблема была вот в чем: не имело значения, насколько старательно я гиперкомпенсировала свои особенности, которых боялась или стыдилась — в тишине собственного сознания я знала истину о той себе, которая пряталась под обращённой к публике личиной. Хотя некоторым удавалось прозревать эту истину сквозь великолепный образ, созданный мною, по большей части я сделалась вполне успешным человеком, потому что сумела обмануть окружающих.
