|
| The whorls of grey matter swelled to entrails, they curled round one another like muscular snakes, became vague and misty like the spiral nebulae on astronomical charts. ... | Серые извилины сплетались, как змеи, взбухали, словно бесконечные кишки, выцветали, бледнели и закручивались спиралями, подобно туманностям астрономических карт. |
| What went on in the inflated grey whorls? | Что творилось в этих туманностях? |
| One knew everything about the far-away nebula; but nothing about the whorls. | Люди подробно изучили Вселенную и ничего не узнали о собственном разуме. |
| That was probably the reason that history was more of an oracle than a science. | Возможно, поэтому земные историки так и остались до сих пор прорицателями. |
| Perhaps later, much later, it would be taught by means of tables of statistics, supplemented by such anatomical sections. | Возможно, позже, гораздо позже, история с помощью статистических таблиц и анатомических схем станет наукой. |
| The teacher would draw on the blackboard an algebraic formula representing the conditions of life of the masses of a particular nation at a particular. period: | Тогда преподаватель, записав на доске строго лаконичное математическое уравнение, выражающее условия жизни масс определенной нации в определенный период, уверенно скажет своим ученикам: |
| "Here, citizens, you see the objective factors which conditioned this historical process." | "Итак, мы видим объективные факторы, обусловившие данный исторический процесс". |
| And, pointing with his ruler to a grey foggy landscape between the second and third lobe of No. 1's brain: | Потом, указав на серый чертеж, представившийся Рубашову, добавит: |
| "Now here you see the subjective reflection of these factors. It was this which in the second quarter of the twentieth century led to the triumph of the totalitarian principle in the East of Europe." | "А это их субъективное отражение, благодаря которому над Восточной Европой первой половины двадцатого века властвовал тоталитарный режим". |
| Until this stage was reached, politics would remain bloody dilettantism, mere superstition and black magic. ... | Пока история не превратится в науку, политика будет кровавым любительством, дурным шаманством и лживой волшбой... |
| Rubashov heard the sound of several people marching down the corridor in step. | Тишину нарушили мерные шаги. |
| His first thought was: now the beating-up will start. | Рубашова обожгла мысль: пытки. |
| He stopped in the middle of the cell, listening, his chin pushed forward. |
