| The evident astonishment with which the young man took a numbered tally in exchange for his hat, which was fortunately somewhat rubbed at the brim, showed clearly enough that his mind was yet untainted; and the little old man, who had wallowed from his youth up in the furious pleasures of a gambler's life, cast a dull, indifferent glance over him, in which a philosopher might have seen wretchedness lying in the hospital, the vagrant lives of ruined folk, inquests on numberless suicides, life-long penal servitude and transportations to Guazacoalco. | Недоумение, изобразившееся на лице молодого человека при получении номерка в обмен на шляпу, поля которой, по счастью, были слегка потерты, указывало на его неопытность; старикашка, вероятно с юных лет погрязший в кипучих наслаждениях азарта, окинул его тусклым, безучастным взглядом, в котором философ различил бы убожество больницы, скитания банкротов, вереницу утопленников, бессрочную каторгу, ссылку на Гуасакоалько . |
| His pallid, lengthy visage appeared like a haggard embodiment of the passion reduced to its simplest terms. There were traces of past anguish in its wrinkles. He supported life on the glutinous soups at Darcet's, and gambled away his meagre earnings day by day. | Испитое и бескровное его лицо, свидетельствовавшее о том, что питается он теперь исключительно желатинными супами Дарсе , являло собой бледный образ страсти, упрощенной до предела. Глубокие морщины говорили о постоянных мучениях; должно быть, весь свой скудный заработок он проигрывал в день получки. |
