Но история хоть и знает сослагательное наклонение, но не всегда его одобряет и изо всех сил старается ему противодействовать. Не зря говорят, что судьбу изменить невозможно, и в данный момент империя с размаху вляпалась в уготованную ей большую кучу… хм… испытаний и неприятностей.
А поводом послужили подсказанные герцогом Скорсезе слова императора:
– Норвайцев под стражу! Завтрашний день объявляю праздником Великой Казни! – именно так, с больших букв, и произнёс. – Да проклянут их Небесные Боги!
Такого свинства по отношению к соотечественникам лучшего друга виконт Оклендхайм не потерпел, поэтому отреагировал неожиданно даже для самого себя. Он в считаные секунды преодолел разделявшее их с императором расстояние и, прихватив по пути бокал, выплеснул его содержимое в самодовольную физиономию монарха. Густое легойское вино моментально смыло высочайшую улыбку.
Герцог Скорсезе охнул и закусил губу. Ему и в кошмарном сне не приходила в голову возможность такой ситуации, так что у Его Императорского Величества не было заготовленных реплик на подобный случай. И что делать? Вот если бы виконт схватился за меч или покусился на высочайшую особу невооружённой рукой, тут бы явно усматривалось покушение. А так… всего лишь оскорбление, и только.
Пока глава Шестиугольной Башни думал, императора переклинило, и он начал одну за другой выдавать заученные с утра фразы:
– Вы не посрамите славу нашего Университета! Коварные мятежники будут разбиты! Вы чувствуете настоятельную потребность в подвиге, мои будущие герои? Вино и женщины ждут вас в бунтующей Галлиполиде!
Все присутствующие в зале, включая столпившихся вокруг лежащих норвайцев гвардейцев, поражённо замерли. Произошло неслыханное! Произошло нечто, потрясшее основы основ и разрушившее привычный образ жизни. Казалось, что рушится целая вселенная… Во всяком случае, дворянам империи явственно слышался треск распадающегося на кусочки мироздания.
– Что это они? – Вова недоумённо огляделся. – Ну, плеснул вином в харю, что тут такого страшного?
А император продолжал разглагольствовать:
– Империя любит вас и надеется на ответное чувство! Идите и убейте мятежников, дети мои! Отбросьте химеру, именуемую совестью!
Последняя фраза, такая странно-узнаваемая, окончательно вывела виконта из себя. Только остатки воспитания не позволили Ивану дать коронованному сморчку в рыло, зато некультурный плевок сделал бы честь любому верблюду.
– Да пошёл ты в задницу со своей империей, гнида казематная!
