- Чего ты,Фекла,гогочешь? Чего ты горлу своему луженому передышки не даешь? Да пустите меня в чистую обитель, чтоб зрила я то чистое…
…И умолкла. Похоже, кто-то из парней, устав слушать сестрины вопли, закрыл ей ладонью рот.
- Пойдем отсюда, а?- Софья ощупью нашла Алешине лицо и зашептала ему в ухо. - Что они так все орут? Ох и крикливые…
- Это у них по женской линии,- ответил Алеша. Гроза прошла стороной. Далекие сполохи освещали горизонт. По приставной лестнице они залезли на высокий стог.
- Аннушка, что она на тебя так посмотрела?
- Понравился,- буркнул Алеша и смолк в испуге,надо же «понравилась!» Давно уж не делал он таких ошибок. - Спи, милая, - зашептал он Софье озабоченно. - Завтра поплывем на барке, дадим роздых ногам.
- А это не страшно - плыть? Мста, говорят, порожистая.
- Это прекрасно - плыть под парусом!
- Расскажи про море… То, что вчера рассказывала.
Алеша подложил руку под голову и начал:
- Далеко отсюда стоит скалистый и голый остров. Когда-то он звался Ретусари, и там на взморье меж двух дубов наш Петр поставил себе небольшой домишко, чтоб днем и ночью смотреть на море. Сейчас остров называется Кронштадт, нет тех дубов, нет и дома, но высятся у пристани мачты кораблей.
- Странная ты, Аннушка, - перебила вдруг Алешу Софья. - Ты очень странная. Никак тебя не пойму.Все мне кажется, что ускользает от меня что-то. Кажется, вот-вот поймаю это непонятное, но нет…
- Давай спать, - решительно сказал Алеша.
Он оставил Софье плащ, отполз на край стога и зарылся в сено. Хорошо, что он не видел широко раскрытых Софьиных глаз, которые внимательно за ним следили, не слышал ее шепота: «Странная… точно ряженая…»
До Твери Белова домчала почтовая карета. Везти его дальше чиновник отказался, туманно намекая на секретность груза. Саша понял, что с каждой верстой эта секретность будет возрастать, требуя дополнительной оплаты, а поскольку карман нашего героя не был перегружен звонкой монетой,он распрощался с чиновником и стал передвигаться дальше как придется- где пешком, где в карете, а то и в крестьянской телеге.
Мысли Белова были заняты Анастасией.Воображение рисовало мрачные картины - она в тюрьме,она плачет, ждет допроса, и никто не хочет ей помочь. «Скорее! Скорее!»- шептал юноша и уже не шел, а бежал вперед, сжимая кулаки от ненависти к ее обидчикам.
На четвертый день пути Белова подстерегало неожиданное приключение. Накануне его приютил на ночлег деревенский священник. Саша легко входил в доверие к людям и совершенно очаровал рассказами о московской жизни и хозяина дома, и попадью. На прощание он получил благословение, десяток вареных яиц и полезный совет- как скостить пятнадцать, а то и все двадцать верст пути.
