Николай Николаевич чуть переложил левую ногу – скрипнула койка. Обычно и не замечаешь, какие у неё скрипучие пружины. Охотник обругал себя.
«Если он и завтра не прилетит, ну… Тут уж хоть напалмом всю тайгу выжигай, чтоб от такого гада избавиться. Цирк какой-то, а не охота».
Николай Николаевич, чтобы отвлечься от ожидания, поднял ружьё. Уложил его на изголовье. Всё это проделал медленно, затаённо. Прицелился. Представил, что ворон уже сидит на верёвке. Готовится клевать чужое мясо. «Бах», – грохнет ружьё. Дробь полетит в окно. Ворона откинет в сторону. Не отозвавшись ни единым звуком, он упадёт.
«Всё!» – Охотник наконец позволит себе громкое слово, после чего рассмеётся.
Уверенный в удаче, Николай Николаевич не станет торопиться наружу.
Забросит в печь поленца, поставит греться воду, оправит спальник и только тогда выйдет из дома.
Ворон будет лежать на снегу. Вокруг него пористыми пятнами остынет кровь. Клюв будет приоткрыт. Чёрные глаза – недвижны. Охотник тронет изорванного хищника ногой и сплюнет. «Вот и вся канитель».
«Смешно, если это в самом деле Карлуша. Да уж, смешно… Нет, таких чудес не бывает. Мало ли воронов в тайге. Главное, чтоб дробью второе стекло не задело, а то будет веселуха. Не заденет. С такого расстояния не заденет».
Верёвка пошатнулась.
На неё сел ворон – рядом с тельцем своего сородича.
Закрепившись на худой опоре, он застыл. Потом стал бережно перекладывать крылья. Вновь успокоился.
Уцепился чёрной трёхпалой лапой с изогнутыми когтями за кусок мяса и принялся поддалбливать его. Изредка оборачивался к тайге.
Это был тот самый ворон, с которым в первый день промысла говорил Дима – крупный, со взгорбленной головой.
«Тот самый…»
– Вот ты и попался, – беззвучно прошептал Николай Николаевич.
Небо вычистилось от облаков и было светлым, широким, снег больше не падал.
«А говорили, умный. А ты тупой, как курица. Ну, привет».
Николай Николаевич действовал неторопливо.
Сердце билось часто, утяжелилось дыхание. Охотник забыл о неудобстве в ногах и животе, застыл до дрожи. Небрежность могла быть губительной. Следил за птицей. При этом медленно подводил к ружью левую руку. Боялся, что хрустнут пружины. Кромка спальника уцепилась за пуговицу на рукаве и потянулась следом, пришлось бережно высвобождать её.
Охотник дышал коротко и часто.
«Обдурили тебя, дурака. Обдурили. Думал, ты умный? Куда тебе.»
Остановил дыхание.
Глаз напряжён.
Твёрже руку.
Дуло смотрит в оконный проём. Указательный палец изогнулся по липкому от холода спусковому крючку.
