В чаще, как и прежде, было безлюдно: ни птиц, ни зверей не встречалось. Лишь однажды Дима услышал отдалённое оханье – громкое, тяжёлое, будто охала старушка-гигант, уставшая ходить по сопкам плоскогорья. Размеренное «ох, ох» сменялось быстрым «ойх-ойх-ойх» и, наконец, смешалось в едва различимое бормотание. Артёмыч сказал, что это бродит лось.
– Возможно, не один.
После этих слов шли молча, разрывая тишину скрипом снега под лыжами.
Дима оглядывался по сторонам и неожиданно вспомнил образ из когда-то прочитанной книги. Он уже не помнил ни названия, ни автора. Быть может, книгу читала ему мама. Да и сам образ тогда показался глупым, а теперь всплыл из тумана забвения. Тот автор писал, что стволы деревьев со всеми их ветками – это лишь хвосты, торчащие над землёй. А сами деревья – это могучие корневища, скрытые от наших глаз. Деревья живут в глубине; лишь иногда, падая выворотнями, обнажают своё многорукое тело.
Дима остановился, поражённый тем, как этот образ изменил тайгу. Словно поутру, расшторив окно, вместо привычной стены соседнего дома увидел сочные долины разнотравья и поймы серебристых рек. В лесу сразу стало людно.
Дима скользил вслед за Артёмычем и теперь каждое дерево видел отдельным зверем. Этот – с пышным хвостом еловых веток. Этот – с полинявшим лиственничным хвостом. Этот – с куцым, сереньким хвостиком липы. Все осыпаны снегом, покачиваются на ветру. Все живые. Зимуют под землёй в вековом покое и заодно ютят зверьков поменьше: полёвок, белок, соболей. И сама земля ожила тысячью ямок звериных нор, отнорков[13], каналов. Лес спал, а с ним спали его птицы, насекомые, растения. От этой мысли Диме стало спокойно. Впервые тайга показалась ему такой же уютной, как и зимовье. Она тоже была домом. И не таким уж большим, если посмотреть на холодные просторы космоса вокруг.
«Уютный, тёплый дом – планета, – подумал юноша. – Со своими грязными углами, протёкшей крышей, щелями в полу. Но всё-таки дом. Единственный. И другого не будет».
– Смотри! – Артёмыч подозвал Диму.
Охотник нашёл беличью тропу.
– Сейчас холодно, белка в гайне засела. Там её нетрудно добыть. Та ещё дурында, – усмехнулся охотник. – На такую и собака не нужна.
– А зачем нам белка?
– Чтоб в колесе бегала!
Артёмыч сам посмеялся своей шутке, а дальше говорил серьёзно:
– Мех у неё тоже хороший. Что, шапок беличьих не видел?
Дима вздрогнул, вспомнив кровоточащую шапку на Кристине.
– Ну вот. Мех подешевле, не соболиный, но ничего, копейка рубль бережёт. Идём. Зря ты, что ли, ружьё таскаешь?
