После первой революции 1905 года пожертвования сочувствующей буржуазии большевикам сократились почти до нуля, и с начала 1906 года большевики стали прибегать к «экспроприациям», совершая налёты и грабя почтовые и железнодорожные кассы, поезда и банки. Во время знаменитого ограбления государственного банка в Тифлисе в июне 1907 года они выручили 250 000 рублей, большая часть которых была в банкнотах по 500 рублей, серийные номера которых подлежали обязательной регистрации. Впоследствии несколько лиц, пытавшихся обменять в Европе украденные 500-рублёвые банкноты, были арестованы – все они, в том числе будущий советский министр иностранных дел М.М.Литвинов, оказались большевиками. Сталин – один из организаторов налёта, даже был за это исключён на некоторое время из социал-демократической партии.
Февраль 1917 года «смёл» старую монархическую власть и революционеры из слоя разночинной интеллигенции, составляющие различные партии, наконец-то почувствовали, что их желания могут реализоваться, и наиболее активные партии «пошли в массы», привлекая в свои ряды новых сторонников. Легче всего на революционные призывы откликаются те, чьё мировоззрение неустойчиво – люмпен-пролетариат, а в 1917 году его ряды резко расширились за счёт бежавших с фронта солдат или малоквалифицированных рабочих из вчерашних крестьян.
В курортной Ялте, полной выздоравливающих офицеров, люди, «бывшие многие годы скромными верноподданными, вдруг объявили себя эсерами: полицейский, врач, учитель гимназии, …забитый агроном-кооператор, несколько прапорщиков». В эсеры ринулись и бывшие черносотенцы. «У всех было стремление прикрыться фиговым листом социализма, причём никто не давал себе отчёта, к чему последний обязывал, – свидетельствовал один весьма проницательный наблюдатель. – Он воспринимался как нечто гуманное, хорошее… безобидно мессианское». А между тем, основная обывательская масса населения оставалась равнодушна. Немногочисленный квазипролетариат – типографские рабочие, грузчики, служащие в гостиницах, приказчики, аптекарские служащие – тут же увлеклись забастовками. В последних поражала «несоразмерная высота требований, озлобление», типично лакейское желание «побарствовать» (Булдаков, 2010). В.П. Булдаков использовал термин «квазипролетариат». В нашем понимании – это люмпен-пролетариат. И он стремительно рвался во власть через различные социалистические партии.
Известно, что к моменту свершения Февральской революции большевики насчитывали в своих рядах около 24 тыс. членов (меньшевики – почти в два раза больше!). А уже к октябрю 1917 года в большевики пошло столько желающих, что их численность выросла до 350 тыс. человек – почти в пятнадцать раз! Для справки: численность меньшевиков выросла до 200 тысяч человек (только в четыре раза). Из этой простой арифметики следует, что к моменту Октябрьской революции среди большевиков революционеров со стажем, а значит, с полностью сформировавшимся марксистским мировоззрением, было всего лишь 6,8% – только каждый пятнадцатый большевик был убеждённым марксистом, а остальные четырнадцать из пятнадцати были людьми политически безграмотными!
