И сразу, как мой рот открылся, она уточнила:
— Или чтобы, ну, ты ничего снова не предложил.
Она подкалывала меня. Тогда вот мой ответ.
— С самого начала я ничего не предлагал. И... — добавил я, когда она собралась спорить, — даже ничего пошлого.
— Хорошо. Ты не предлагал. Я просто говорю...
Я не мог не сделать шаг вперёд в оставшемся тесном пространстве
— Послушай, ты не обязана мне ничего объяснять. Как я сказала вчера, я тоже не в экстазе от того, чтобы выставляться на этом аукционе.
Одна её бровь выгнулась. Хорошо, что она не из тех тонких и жутких, будто их выщипывал младенец.
— Даже если это будет моя сестра?
Почва под ногами стала мягкой и неустойчивой. Я полагал, это было не перемирием, но тем периодом, когда мы разговаривали как нормальные люди. По крайней мере, так, я предполагал, разговаривают нормальные люди. И я был готов признать, что не хотел этого потерять. Но, хоть они с сестрой и язвили друг другу за завтраком, они были сёстрами, с неизбежными привязанностями, как мы с Лукасом. И всё же, я твердо сказал:
— Даже твоей сестре.
Как я вообще мог думать о её сестре, когда прямо передо мной стояла Валькирия?
Глава 16
Эльза
От произнесённого Кристианом признания, я ощутила неуместный, нелогичный укол удовольствия. Она не интересна ему. Он больше не хочет быть пешкой на КРБ, как и я, что не так уж и важно в долгосрочной перспективе, но всё же.
Напряжённая тишина, заполнившая пространство вокруг нас, стала такой тяжёлой и плотной, и мне казалось, что я не могу ничего сделать, кроме как просто не нарушить её.
— Есть явная угроза того, что вы двое должны стать парой.
— Так же, как и ты с Мэтом.
Хоть это и было дурным тоном, но мой нос автоматически сморщился.
— Не дури ей голову, если она не является тем, чего ты действительно хочешь.
Настал его черед сделать мягкий выдох разочарования.
— Поверь, это даже не рассматривается.
Хотела бы я поверить в его искренность.
— Моя сестра сейчас очень уязвима. Ей не стоит думать, что она нравится кому-то, когда... — вырвался грустный призрак смеха. — Это звучит так по-детски, да?
— Весь этот фарс кажется школьным, — пробурчал он, проводя рукой вдоль своих тёмных волос. И потом:
— Почему ты не хотела понравиться мне, Эльз?
Только я открыла рот, чтобы поправить его, но он прервал меня, ухмыляясь:
— В смысле как друг, конечно же.
— Не то, чтобы я не хотела понравиться тебе, — желание пнуть себя было таким сильным. Почему я по-прежнему говорю глупые вещи рядом с этим человеком? — Если это что-то значит. Что, скорее всего, не так, — я всё глубже копала себе яму, не так ли? — Я полагаю, что сейчас я защищаюсь, — я неубедительно махнула рукой между нами. Задев его плечо, я резко одёрнулась в статическом шоке. — Как и ты, и это правильно, — я снова несу бред, Боже мой. Мои пальцы покалывало, и это лишь от касания кистью его сукна. — Подумать только, я предположила, что ты влюблён в себя, из-за всех твоих... — я показала рукой на его лицо, потом на его тело, стараясь не приближаться к нему. — Ну, знаешь, из-за всей твоей «слишкомости». И всё же, возможно, предметом для беспокойства должны быть я и моё эго.
