Господин Джойниус указывает на два кресла, мы подходим к ним. Мы садимся, господин Джойниус достает откуда-то бутылку коньяка и наполняет рюмки. Он предлагает мне сигарету.
— Ну, что вы на это скажете? — спрашивает меня господин Джойниус.
— Поразительно! — выдавливаю я из себя, будучи совершенно не в силах говорить.
— Я верю, что неиссякаемый источник времен принесет в будущее вещи еще более поразительные, — весело смеется господин Джойниус. — Вы знаете, мне кажется, что счастье человека важнее, чем какое-либо мудрствование, и я этими экспериментами стараюсь осчастливить людей, которые дают добровольное согласие.
— Это означает, что этим экспериментам может подвергнуться каждый? — спрашиваю я.
— Конечно, и не только этим, — отвечает господин Джойниус. — Я показал вам только три основных, хотя в действительности могу сделать множество вариантов. Некоторые вам могут показаться парадоксальными, но в действительности это не так. Если бы все человечество подверглось этим экспериментам, оно бы, конечно, уменьшилось наполовину или на две трети, но все были бы такими, какими они хотят быть, то есть счастливыми. Если кто-нибудь захочет быть мудрым, я могу это сделать, если кто-нибудь захочет достигнуть состояния калокагатии[2], греческого идеала единства красоты и добра, я исполню его волю. Если кто-нибудь захочет жить в состоянии атараксии, то есть безразличия к добру и злу, или же в совершенном душевном покое, я и ему помогу. Если же кто-нибудь захочет существовать «être à soi», то есть принадлежать только себе, — и это я сделаю. Кто-нибудь может захотеть «vivre à soi», то есть жить в согласии с собой, — он может так жить… Или же если кто-нибудь тщетно стремится к интеграции собственной жизни — и такому я могу помочь… Да, при помощи этих экспериментов все возможно…
— Вы знаете, — отваживаюсь я вступить в разговор, — иногда самым главным являются половые сношения, иногда мудрость, радость или желание прочесть хорошую книгу, таким образом, я не верю, чтобы эти новые индивиды не захотели какой-либо перемены…
— Никто им в этом не будет препятствовать, — спокойно отвечает господин Джойниус. — Если им захочется принципиальной перемены, они снова могут подвергнуться новому эксперименту… Поймите, для меня самое главное — внушить новым индивидам убеждение, что они материально свободны. В некоторых случаях это мне удалось, и именно поэтому они могли так раскованно и свободно мыслить… Вы понимаете, чего я хочу достигнуть?
