Взвесив все это, Люся подумала, что впредь ей надо действовать гораздо тоньше, осторожнее и, разумеется, не в одиночку. Тут нельзя обойтись без отца с матерью, Жоры и Инги, борьбу против этой девки она будет вести вместе с ними.
Не скрывая своей обиды на брата, Люся опустила низко голову и молча водила утюгом по платью. При этом она тайком посматривала на Дмитрия и всякий раз убеждалась: нет, не случайная связь у него с парикмахершей. Раньше она никогда не видывала Дмитрия таким радостным, а сейчас радость прямо распирала его, открыто выплескивалась наружу, делая лицо брата глуповато-блаженным.
После гимнастики Дмитрий умылся до пояса холодной водой, выпил чашку черного кофе и стал собираться в больницу. Сперва надел светло-серый костюм, повязал галстук, но, увидя сидевшего на балконе голубя сизаря с опущенными от жары крыльями, вспомнил о жутком зное, который второй месяц угнетал Москву, и снял пиджак, остался в белой рубашке. Вообще-то Дмитрий не любил появляться в больнице без пиджака, чувствуя себя без него как-то ущербно, но сейчас надеялся, что его вряд ли кто увидит, в это время у больных как раз обед, потом будет тихий час, а врачей сегодня нет, и, глядишь, он незаметно прошмыгнет к дежурному, где сразу облачится в халат. Уходя из дома, он сказал сестре, что поехал в больницу, но та сделала вид, будто не слышала, и Дмитрий даже не обратил на это внимание: все его мысли уже были о Сергее Чижове, которого позавчера оперировал.
В последние дни двадцатилетний тракторист из-под Кургана редко выходил у него из головы. В четыре часа утра, когда проводил домой Катю и отогнал на стоянку машину, он уже звонил в больницу, справлялся о состоянии Чижова. Дежурный врач, долго не бравший телефонную трубку, сказал ему сонным голосом, что опасного ничего нет, просто у больного пока держится высокая температура да изрядно частит пульс. Словом, обычное явление после тяжелой операции, и дежурный посоветовал Дмитрию ложиться досыпать, а не тревожить понапрасну добрых людей. И все-таки его беспокоил этот больной. У Чижова плохо свертывалась кровь, а предоперационная подготовка, во время которой пытались как-то поправить дело, дала мало утешительного. Из-за этого он при операции потерял слишком много крови, заметно ослаб. Но самое страшное, чего боялся Дмитрий, у нею могло быть сильное кровоизлияние уже после операции. Оттого-то ему и не терпелось самому посмотреть Чижова, оттого-то он и не мог скрыть на лице волнения, которое сразу заметил Жора Кравченко, едва Дмитрий вошел в ординаторскую.
