(Из моего романа "Кружение времени")
Завещание
Ты поселила ветер в волосах
И молния в твоих глазах сверкает;
Ты вся душою – с верой в небесах,
Но жизнь с двумя судьбами не бывает.
Живи земною жизнь, друг, люби;
Люби поля, тот луг, что весь мерцает,
Твори приветливость, добро твори.
А небо? Счастливый небо забывает.
Два тела сольются в единое эро,
Истома поглотит весь стыд и наив.
Мужское прекрасное юное тело
Владеет над женским, собою покрыв.
За окнами грохот огня и безумья,
А в спальне – и битва, и ласковый бред.
Но будут моменты немого раздумья:
Остаться навеки, уйти ли в рассвет.
Скупые чувства разрушают
Святое зеркало судьбы:
Осколки дивно отражают
Немые всполохи звезды.
Горит ли свет в окне бездонном,
Луна сияет ли в ночи -
Найдёшь печаль на сердце сонном,
Хоть ты кричи, хоть ты молчи.
Морской волк
Выйди в море и вслух помолись,
Выпей чарку-другую, откашлись.
Только здесь начинается жизнь,
Этой страшной волне отдавшись.
Видишь, солнце пирует вовсю,
Чайки клич возвещают о радости.
– Вот червя бы скормить карасю…
Только даст он минтаю из жалости.
Он – задумчивый волк морской.
Знает жизни пятки холодные.
-Ах, красотка, я приду за тобой,
И вопьюся в губы холодные.
Мой итальянский груб и странен,
Дополнен звуком остроты,
Как лев – он близорук, коварен,
Сам по себе, не говорит на "ты".
В нём есть стремление к искусству,
К чему Италия влечёт.
Он не подвластен к злому чувству,
Он вновь к свободе всех зовёт.
Утоли моя кисть мои страсти,
Дай изведать и мёд, и вино.
Рвётся сердце всё чаще на части,
Не поёт оно песни давно.
Гениальность уж нынче не в моде.
Небо выдохлось, слава ушла.
Одеваются не по погоде,
А на душу – увы, ни гроша.
Залечи милый холст мои раны,
Киноварью глаза удиви.
Мысль движется струйкою праны,
Мне шепча: "и твори, и живи"…
Братец Ноябрь
Ходил драчливый ветер по деревне,
Открывал амбары, завывал в полях,
Снег швырял в канавы на замёрзшей стерне,
Прятался, смеялся в добрых ковылях.
Девушки по хатам разбрелись как птицы,
Парни пьют хмельную, глядя в потолок.
Только лишь синицы строить мастерицы,
Видно подошёл им их конечный срок.
Скованы болота, мерзкие трясины,
Братец наш Ноябрь вышел здесь гулять.
И трясётся спелый куст калины,
Жалко, его некому вскорости сорвать.
Есть прелесть даже в детективе,
Когда убитого не ждут
Рай во внеземной чужбине
Или холодный мрачный спрут,
А ожидает его качка
В дрезине средь сибирских рек.
Здесь упокоится как жвачка
Пустой бессмертный человек.
Простит ли Русь мои грехи,
Уйдёт ли в прах былая глупость -
