– Больше двадцати точно, – ответил отец клубами пара и шмыгнул носом.
– А времени сколько!? – выкрикнул я изнутри «сарая» не останавливаясь в работе.
– Полдвенадцатого, – глянул отец в окошко телефона, достал сигареты.
– Перекур? – сказал я.
Отец кивнул. Я полез за своими. Достал одну, предложил водителю.
– Не, я не курю! – замотал тот головой отчаянно.
– Счастливый! – затянулся я, выдохнул дым с паром. – Я тоже когда-нибудь брошу.
– Ты!? – отец замер в вопросительной позе. – Не бросишь!
– Чего это я и не брошу!? – удивленно задрал я брови. – Я курю мало, всего-то пять-десять сигарет в день. Это ты вот не бросишь! Куришь потому что по пачке за день!
– Вот посмотришь! – заявил решительно отец. – Лет через пять брошу!
– Через пять? – прищурился я, прикидывая в уме. – Это сейчас конец две тыщи вто-рого года, значит в конце две тыщи седьмого, ну, округлим до первого января восьмого, ты бросишь, да!?
– Вот увидишь! – выдохнул отец дым затяжки, презрительно глянул на сигарету. – Нечего делать брошу!
– Ну, ну! – ухмыльнулся я скептически. – Посмотрим, посмотрим, кто еще бросит!
Из черноты узкого прохода, поеживаясь и куря на ходу, прискрипел Эдик. Работа возобновилась. Мы выгружали коробки быстро, почти в полной тишине, желая побыстрей закончить, скорость спасала – мы согревались.
Через двадцать минут Эдик снова ушел в направлении торговых павильонов. Мы продолжали работу, мороз не давал нам спуску. Отец снаружи не справлялся один, я спрыгнул к нему. Эдик вернулся вразвалочку, глаза его весело блестели, на лице красова-лась глуповатая улыбка.
– Ты чего там, принял что ли!? – внутренне веселясь, сказал я.
– Не, не, не! – Эдик замотал руками. – Рома, как можно! Что ты говоришь такое!?
– Давай, лезь в кузов, там поможешь! – заулыбался я.
Кряхтя и прицельно задирая ногу, ища опору, Эдик с трудом вполз внутрь «сарая». «Да он же и первый раз ходил не только за сигаретами», – осознал я, глядя на кульбиты. Тишина закончилась, алкоголь развязал Эдику язык.
– Что это такое? – запричитал он, прижимая к животу коробку, обхватив ее и ступая враскоряку по скользкому металлическому полу кузова. – Двести долларов! Костююм! Подааарок! Только неделю назад подарил мне…
Эдик икнул и чуть не выронил коробку, но донес ее и поставил на край кузова. Я улыбался, отец тоже. Водитель, как подчиненный Эдика, сдерживал улыбку, но выходило плохо. Эдик выпрямился, отдышался, поправил сползшую на глаза шапку и расплылся ро-зовым лицом в счастливой улыбке.
