И вот я, замерев, в ужасе прикрыв рот рукой, стояла и рассматривала девушку в зеркале, пристыжено, униженно, возбуждённо. Внезапно я осознала, что там, в зеркале, была я сама, и никто иной. Возможно, та, кого я видела, и не была настоящей женщиной в некоем вымышленном, искусственном, гротескном современном значении этого слова, но, тем не менее, на мой взгляд, она была именно женщиной, с том смысле, что в мире существует два пола, и что они очень отличаются друг от друга.
Я разглядывала себя в зеркале и, дрожа, размышляла о том, что же со мной происходило. И при этом, меня мучил вопрос: в чём смысл того, что мы так не похожи на мужчин, почему мы столь отличны друг от друга? Неужели это — на самом деле полная бессмыслица, всего лишь ошибка, случившаяся в истории нашего мира, всего лишь нелепый абзац, написанный на глади океанов, начертанный среди трясин туманных болот, в скрижалях первобытных чащ, в летописи полей и пустынь, неторопливых ледников и цветущих долин, руслами широких рек, колеями колёс фургонов кочевников и следами сапог марширующих легионов. Или же это было предначертано нам законами природы, биологической целесообразностью, судьбой наконец, и должно исполняться в точности?
У меня не было вразумительного ответа. Но я знала то, что я чувствовала. Я опустила руку, и медленно повернулась перед зеркалом, рассматривая своё отражение, и, признаться, не была разочарована. Конечно, я не была мужчиной, более того, я и не хотела им быть. Да, я была женщиной. Почему же тогда, мне приходилось сдерживаться от рыданий? Почему меня так интересовало, каково это было жить в те времена, когда мужчины были настолько сильнее, настолько значимее нас, пока нам, женщинам не удалось обратить их силу и власть против самих себя, пока нам не удалось сравняться с ними и испортить их.
Тот крошечный предмет одежды, что был на мне, снизу не имел никакого закрытия, и это было сделано мной совершенно намеренно. То есть снизу я была полностью открыта. В тот момент, когда я занималась кройкой, мне почему-то показалось необходимым сделать именно так. И, что интересно, только теперь я смогла почувствовать истинный смысл сделанного мною. В такой одежде, открытой, короткой и откровенной, любая женщина, независимо от её желания, оказывалась полностью открытой для прикосновений мужчин. Это было, своего рода, удобство для них, а скорее, если уж говорить откровенно, то стимул для их хищничества, и одновременно напоминание женщине о её уязвимой природе, а также о том, чем она была на самом деле и её назначении. Интересно, существует ли такое место на Земле, где можно найти настоящих мужчин, таких, что ещё способны отреагировать на немой крик женских потребностей, способные на то, чтобы взять нас в свои руки и владеть нами, и обращаться с нами, как с теми, кем мы были на самом деле — женщинами.
