Его рост позволял мне узнать его, он был на восемь дюймов выше меня, а я была довольной высокой девушкой. Его ноги были скрещены, он прислонялся к стене с беспечным видом. Он поднял голову на звук моих шагов, и у меня вдруг пересохло горло.
- Я тебя ждал, - сказал он тихим и рваным голосом. Все в нем было рваным: его накидка в заплатах, перчатки, где ткань просвечивала на кончиках пальцев, потертые сапоги. Его слова всегда цепляли что-то во мне, словно гусь щипал траву или сломанный ноготь скользил по шелку. Его голос вонзался. – Как собрание?
Повезло, что ответить я смогла ровным голосом, хотя сердце все еще трепетало, как крылья птицы, попавшей в клетку.
- Ты бы знал, если бы пришел.
- У меня были другие дела. Прятаться. Хитрить. Избегать раскрытия и ареста. Как обычно.
- Откуда тогда ты знаешь, что было собрание?
- Прятался. Хитрил. Я же сказал, будь внимательнее, - я вскинула брови и поджала губы, а он улыбнулся и продолжил. – Я подслушал возмущения солдат. Их там было так много?
Я старалась не улыбаться в ответ, но не смогла, часть тревоги испарилась.
- Почти по одному на каждого.
- Все так плохо?
- Все плохо, - сказала я, улыбка угасла, узел в сердце вернулся и затянулся сильнее. – Големы напали на Хагу прошлой ночью и разрушили там храмы. Убили четыреста людей.
Его рот открылся, но он ничего не сказал, ждал, когда я продолжу.
- Совет думает, что дальше он пойдет в Шаргат. Он не далеко отсюда. Около пятидесяти миль. Это признано войной, - я глубоко вдохнула. – Они закрыли границу.
Сайлас кивнул, задумчиво пожевал губу и сказал:
- Рано или поздно это случилось бы.
- Уже скоро, видимо.
Его губы превратились в линию, он осторожно спросил:
- А что насчет Лифа?
Я покачала головой, невольно посмотрев в сторону леса. Я не верила, что Лиф мертв. Я знала, что это не так. Но я не хотела говорить об этом с Сайласом. Он знал, что Лиф был в Лормере, что он не вернулся. Он говорил о нем осторожно, значит, был настроен не так оптимистично, как я. Нам не нужно было говорить об этом.
Я огляделась и вытащила из плаща флакон вытяжки из болиголова.
- Вот. Я хотела занести тебе домой, но тебя там не было, - сказала я.
- Это уже не моя хижина. Мне снова пришлось переехать, - сказал он. – Теперь я в той, что у старого хлева. Боги знают, надолго ли.
Он протянул руку в перчатке, и я бросила флакон на его ладонь, глядя, как его пальцы сжимаются, пряча склянку. Флакон исчез в складках его накидки, вместо него появились золотые монеты. Я протянула руку, и он высыпал монеты. Мы не касались. Мы с Сайласом не касались даже так, когда передавали монеты и флакон.
