Вивиан подошел к ней и взял со стола одну из четвертинок яблока.
— Иногда, — продолжила Афродита, — мне начинает казаться, что этот пластырь для тебя важнее, чем я.
— Иногда, — в тон ей ответил Вивиан, — мне хочется, чтобы ты почувствовала мою боль. Всего лишь на минуту. И тогда ты все поймешь.
— Когда было больно мне, рядом был ты. И я решила, что мне стоит жить. А теперь рядом с тобой есть я, но тебя это не волнует.
Он протянул руку и погладил ее по волосам.
— Порой я думаю, что жизнь для тебя — это кино. И ты каждую минуту играешь сцену.
— Порой мне кажется, что вся моя жизнь — это один большой фильм. И я думаю — это на самом деле происходит со мной? На самом ли деле человек, который для меня не просто любовник, пропускает мимо ушей мои слова?
Вивиан поднял ее голову за подбородок, и Афродита, поморщившись, попыталась освободиться.
— Если этот кто-то так важен для тебя, почему ты заставляешь его страдать?
— Мне больно, Вивиан.
— Это хорошо. Иногда в нашей жизни бывают моменты, когда чувствовать боль полезно. Это на один маленький шаг приближает нас к осознанию того, что больно бывает не только нам. Подумай о том, что та боль, которую чувствую я, в миллион раз сильнее той боли, которую чувствуешь ты. Может, тебе плохо со мной, Дита? Я даю тебе мало денег? У тебя мало одежды, косметики, обуви? Тебе не нравится твоя машина? А если все это тебя устраивает, то чего тебе не хватает? Может, секса? Не думаю. Его ты в избытке получаешь от других.
Афродита отошла на пару шагов и занялась приготовлением кофе.
— Мне не хватает счастья. Но вряд ли человек, который делает себя несчастным, сможет помочь.
— Ты права. Но я не обещал тебе счастья. И тебя это устраивает. Иначе бы ты тут не задержалась.
Афродита поставила чашку на стол.
— Я не хочу с тобой ссориться, Вивиан, — сказала она. — Сейчас тебе лучше побыть одному. Я не буду нарушать твой покой.
***
Адам вот уже минут пять изучал дверь квартиры, на которой значился номер «16», а чуть ниже располагалась табличка с именем жильца: «Вивиан Мори», но стучать или звонить не торопился.
Добрый вечер, доктор. Не могли бы вы рассказать о вашей пациентке, которая покончила с собой?
Дождь, который начался пару часов назад, теперь лил как из ведра, и, несмотря на плащ и зонт, Адам промок до нитки. Плащ он держал в руке и переминался с ноги на ногу, напоминая нерешительного кавалера у дверей возлюбленной. И мог бы простоять так еще не пять и не десять минут, если бы дверь не открылась, и на пороге не появилась бы Афродита Вайс.
