— Это работа Аритомо, — сказал Магнус.
Рядом с гравюрой в застекленной рамке висела медаль, цвета ленты которой были почти те же, что и на развевавшемся над крышей флаге.
— А что означает «Оорлог»? — спросила я, читая надпись на медали.
Магнус поправил мое произношение и ответил:
— Oorlog означает — война.
Указав на фотографию в сепии старика в цилиндре, щеки которого тонули в пенистой седой бороде, я спросила:
— Ваш отец?
Магнус подал мне бокал вина.
— Этот? — переспросил он. — Ag, nee[110], это ж Пол Крюгер, президент Республики Трансвааль во время второй бурской войны. Ты что, никогда не слышала про миллионы Крюгера? Нет? Когда англичане захватили Преторию, то обнаружили, что с трансваальского монетного двора пропало золота и серебра на два миллиона фунтов стерлингов. Огромные деньги пятьдесят лет назад — прикинь, сколько бы это сейчас стоило!
— И кто это взял?
— Есть люди, убежденные, что Oom[111] Пол запрятал золото с серебром где-то в Нижнем Вельде в последние дни войны.
— Так же, как джапы?
Магнус хохотнул, глянув на Эмили:
— Лао Пуо, ты жаловалась этой юной леди на мои забавы по выходным? Так вот, то, что джапы спрятали в Танах-Рате, скорее всего, крохи в сравнении с миллионами Крюгера.
— Они не могут стоить дороже золота Ямашиты[112], — сказала я. — Вы о нем слышали?
— Кто ж не слышал!
— Странно, правда, что истории вроде этих всегда появляются в связи с войной, — сказала я. — Кто-нибудь нашел золото, спрятанное Крюгером?
— Пятьдесят лет искали и все еще ищут, — сказал Магнус.
Глухо зарокотал гром. Магнус поднял взгляд к потолку.
Мое внимание привлекла еще одна фотография.
— Это мой брат Пит, — пояснил Магнус, подойдя и встав со мной рядом, — папа Фредерика. Снялся незадолго до смерти. Я попросил Фредерика привезти фотографию с собой, когда он собрался приехать сюда. Это единственное фото, которое осталось у меня от всей моей семьи.
— Фредерик очень похож на своего отца.
Эмили отложила роман и посмотрела на Магнуса.
— Мы все потеряли: дневники моего Oupa[113], книгу рецептов моей Ouma, мои фигурки, вырезанные из вонючего, но очень прочного дерева, — перечислял Магнус. — Фотографии моих родителей и моей сестры. Все.
— А вы до сих пор… — Я осеклась, потом попыталась сызнова: — Вы можете вспомнить их лица?
Он пристально посмотрел на меня. По его глазам я догадалась, что он понял мои собственные тревоги.
— Долгое время не мог. А вот в последние несколько лет… словом, они снова вернулись ко мне. Когда становишься стариком, начинаешь вспоминать старое.
