— И что там было? — выдохнула Ева, внимательно слушавшая Плу.
— Маленький злобный человечек с острыми зубами, — ответила за Плу Вава. — Надо их остановить.
— Нет, — потерянно проговорил Плу, — ты меня запутала, это сугроб ей на балкон упал, просто сугроб…
— Это был Бабай, — Тарзан поднял голову от своих пельменей, — ты прекрасно об этом знаешь, он как раз тогда первый сказал, что Марго будет играть в косынку — помнишь, никто его не слушал.
— Так вот, — торжествующе провозгласила Вава, — Бабай и есть маленький злобный человечек с очень острыми зубами.
— Да нет же, — потерянно бормотал невидимый Плу, и комната вибрировала от его смущения и грусти, — это был сугроб… Вы меня не слушаете…
— Оставь, — махнула рукой Ева, — оставь, Плужичек, мы их все равно с тобой не переспорим.
— Вот, — торжествующе объявила Вава, — естественно. А почему? — она заговорщицки посмотрела на Тарзана.
— Потому что мы — банда! — провозгласили они хором и исчезли с оглушительным хлопком.
Комнату накрыла пронзительная тишина. Ева сложила руки на груди и пошарила скучающим взглядом по углам. Потолок комнаты медленно пополз вниз.
— И-идиоты, — выдохнул Плу.
На комнату в одно мгновение накатили все исчезнувшие из не звуки…
— Банда, мы говорим! — хором проорали Вава с Тарзаном, снова возникая, застыв в картинных позах: Вава, словно собиралась танцевать страстный испанский танец и Тарзан, высоко вскинувший к потолку руки, как перед прыжком в воду с большой высоты. Ева с отвращением смотрела на них. При беглом осмотре стало ясно, что ко всему прочему, на Ваве криво нахлобучено сомбреро, а Тарзан сжимает поперек брюха жирного гуся, время от времени порывавшегося хлопать крыльями.
— Кретины, — выплюнула Ева и отвернулась. Тарзан и Вава протанцевали к дивану и с разбегу плюхнулись на него так, что пружины всхлипнули. Широким жестом Тарзан отшвырнул гуся куда-то в угол, туда же полетело и Вавино сомбреро, гусь кудахтал и перья летели во все стороны.
— Господи, — покачала головой Ева, — я стараюсь, ночей не сплю, а они уродничают так, что хоть святых вон выноси.
— Мы еще и спеть можем, — доверительно сообщила Вава, приобнимая Тарзана за талию.
— Не надо, — взмолился невидимый Плу, — стойте… Доктор, — проорал он так, что комната завибрировала, колоколом взбалтывая его голос, — Куда ты, черт тебя дери, запропастился?
Из стены появилась всклокоченная голова Доктора. На ней не было шапочки, волосы торчали в разные стороны, белая тога была в беспорядке, а на губах играла глумливая улыбочка.
