– Пока не знаю, – смутилась Машка, проигнорировав первый вопрос. – Я у нее сегодня спрошу и завтра вам скажу. И обещаю, мальчики, скоро вы меня не узнаете!
На том мы и распрощались.
Так и случилось. Прошла всего неделя, но перемены, произошедшие с Машкой, заметила, пожалуй, вся школа. Учителя находились в приятном шоке – средненькая хорошистка Караваева в считаные дни сделалась лучшей ученицей, ее ответы и письменные работы стали безукоризненными, а порой на уроках она выдавала такое, чего среднестатистический школьник не может знать по определению, если, конечно, не вызубрил наизусть все энциклопедии. В ее речи стали мелькать словечки, раньше ей совершенно не свойственные, взрослые какие-то словечки. Даже внешне Машка изменилась. Казалось бы, та же девчонка, но после того, как она избавилась от узких джинсиков и тесного свитера, сменив их на пиджак с длинной юбкой, тут-то все и увидели, что никакая она на самом деле не полная, а очень даже красивая. В итоге почти все мальчишки в классе, и не только в нашем, просто головы потеряли от Машки. И первыми среди этих балбесов, как ни прискорбно, оказались мои несчастные друзья – Костя с Борей.
Странно сказать, но за эту неделю мы с ней практически не общались, хоть и сидели за соседними партами. Вечерами мы иногда собирались то у меня, то у Кости, но Машка больше к нам не присоединялась, и телефон ее в это время не отвечал. В ответ на наши расспросы Караваева лишь улыбалась – поначалу смущенно, а потом со скрытым чувством превосходства. Конечно же, нас мучило любопытство – наверняка эти перемены были связаны с загадочной Машкиной знакомой, но она совершенно ничего об этом не рассказывала. О том, чтобы мы тоже познакомились с этой особой, конечно же, не шло и речи, хотя ребята раз за разом напрашивались. Но Караваева лишь качала головой – медленно и надменно, так мне казалось. После такого ответа лично у меня вообще пропадало всякое желание с ней общаться, но ребята, похоже, воспринимали это как должное и в школе чуть ли не хвостиком за ней бегали…
Я не знал, что делать. Попытка вразумить Костю и Борьку закончилась тем, что они чуть меня самого кулаками не «вразумили», и я больше этой темы при них не касался. Я подумывал, не поговорить ли мне с самой Караваевой, но не знал, что и как ей сказать. В четверг я почти решился и весь первый урок думал, подбирал слова для предстоящего разговора. Да, не было больше с нами той простой компанейской девчонки, с которой можно было болтать о чем угодно, не напрягаясь. Теперь я ловил себя на мысли, что даже робею перед ней, и это совсем никуда не годилось.
