Павлов очень ценил положительные эмоции, получаемые человеком от физического труда и движений. Он любил ходьбу на лыжах, игру в городки, труд в огороде, в саду, езду на велосипеде. Ощущение бодрости и удовлетворенности при мышечной работе Павлов называл "мышечной радостью".
Очень любил копать, пилить, косить и Л. Н. Толстой. В 66 лет он научился ездить на велосипеде и с тех пор не расставался с ним. В 70-летнем возрасте Толстой соревновался в конькобежном спорте с молодежью, гостившей в Ясной Поляне, и добивался победы. В своем доме в Москве он имел гимнастическую комнату и, кроме того, часто посещал гимнастические залы города.
Стефан Цвейг так изображал старость Л. Н. Толстого: "…в 80 лет Толстой ежедневно тренирует свои мускулы гимнастическими упражнениями и в 82 года — на вершок от смерти — он подстегивает свою лошадь, когда она упрямится после 20-верстного пробега галопом… Уже тянется глубочайшей старости вершина и все еще не подточен ни один корень этого пропитанного соком до последней жилки гигантского русского дуба. Острое зрение сохраняется до смертного часа. Во время
прогулки верхом его пытливый любознательный взор следит за малейшим жуком, выползающим из норы. Невооруженным взглядом следит за полетом ястреба. Ясный слух. Впитывающие наслаждения широкие ноздри. Твердо ступают по мокрой земле в увесистых сапогах его жилистые охотничьи ноги. Никогда не ослабевает в старческом дрожании рука, Буквы его письма не отличаются от больших букв почерка мальчика. И великолепным, непоколебимым остается его ум: по-прежнему искрится его речь. Острая память хранит каждую деталь. Ничто не теряется в этой памяти… Смех по-прежнему срывается с его уст. По-прежнему формируется в образы его речь. По-прежнему бушует волнующая кровь. Никогда не отдыхает, никогда не дремлет в уюте его создающий, бодрствующий, живой, блестящий ум".
Настоящей болезни Л. Н. Толстой не знал до старости. Усталость не овладевает им во время десятичасовой работы. Органы чувств всегда готовы к восприятию. Они не нуждаются в искусственном подъеме, подстегивании. Ему не нужно возбуждающих средств — табаку, вина или кофе.
В кабинете, где Л. Н. Толстой создавал свои замечательные произведения, находились и орудия физического труда: лопата, пила и др. Он сам признавался, что "при усидчивой умственной работе, без движения и телесного труда сущее горе. Не походи я, не поработай я руками и ногами в течение хоть одного дня, вечером я уже никуда не гожусь".
