Семен навещал ее не редко и не часто. Он по-своему скучал по жене, но тяготился любопытствующими взглядами ее соседок. Он косо поглядывал по сторонам; недовольно бурчал что-то невразумительное и, до осыпания размяв в железных пальцах незажженную сигарету, тихо говорил, стараясь не смотреть на Лизин выпирающий живот:
— Ну, я пошел, пожалуй.
Лиза покорно соглашалась:
— Иди, иди.
Не удержав облегченного вздоха, он быстро поднимался со стула и уходил. Лиза провожала его тоскующим взглядом. Глаза ее полнились неудержимыми слезами. Как недоставало ей сейчас крепкого, свинцово-тяжелого плеча. Прислониться бы к нему усталой, раздерганной головой, закрыть глаза и отдаться всем сердцем тихому, спокойному течению умиротворенных мыслей. Ей казалось, что тогда бы утишились, упокоились все ее неверные ночные страхи, что так пугающее ее событие совершилось бы само собой, без боли и душевного унижения, которых она ждала каждую протекающую минуту.
Ближняя соседка Фрося, беременная третьим ребенком, укоризненно качала кудрявой головой:
— Ну чего ты, девонька, маешься? Чего так себя изводишь? Надолго ли так тебя хватит? — И строго приказывала, кивая на Лизин живот: — Ты сейчас о нем думай, а не о чем другом. Теперь он у тебя главный. А муж — что же? Им, мужичьям, знай одно подавай. Своей бабы под боком не стало, он подхватился — да к чужой.
У Лизы жалко сморщивались обкусанные губы, и Фрося, видя ее бесхарактерность, великодушно успокаивала:
— Ну твой-то вроде парень ничего. Вон он каждый день хоть на минутку, а заглянет.
— Да уж, каждый день! — всхлипывала Лиза.
Фрося махала рукой.
— Эх, девонька! Скажи хоть ходит, ну и ладно. Вон мой-то идол еще и разу не показался. — И привычно прощала неведомому Лизе идолу его прегрешения: — А и то сказать, когда ж ему везде поспеть? Дай бог с ребятишками управиться. Да нет, я на него не обидная. Он вообще-то у меня, когда не пьет, золотой! И на базар сбегает, и по дому все управит, и меня…
Тут Фрося потупливалась, щеки ее начинал заливать жаркий румянец.
— И меня жа-ле-ет… — шепотом выговаривала она, растягивая сладкие слова.
Лиза порывисто прижималась к круглому Фросиному плечу и затихала. Фрося ласково гладила ее по горячей рыжей голове и тихо убаюкивала, приговаривая:
— Уйди, коза-дереза, уйди, коза рогатая. Не тронь мою девочку.
Лиза спала.
10.
Но вот наконец проснувшийся ребенок властно ударил Лизу под самое сердце. Закрутилась вокруг бестолковая суматоха. Семен сидел рядом в машине спешно вызванной «скорой» и держал в своих зацепеневших руках ее слабую потную руку. Лиза чуть слышно постанывала, за матовыми, непрозрачными стеклами текла ночная мгла.
