Но Лиза уже почти не могла связывать это свое будущее обновление с Семеном — нет, при мысли о нем сама собой погасала всякая надежда. Но было бы слишком несправедливо, если б оказалось, что она увидела белый свет только затем, чтоб мучиться и страдать.
Легко было Соньке болтать о сладких, угарных поворотах своей бабьей судьбы. Она и замужем-то была всего какой-то неполный месяц. Калинова ни сном ни духом не ведала, что это за чудо такое — своя собственная семья.
Лиза тянула семейную лямку истово. И вот минутным сумасшествием зачеркнуть весь труд своей прошлой чистой жизни? Да как же она сможет смотреть в глаза своей кровиночке Аленке!
Она знала с полной уверенностью, что обрушься и эта ее внутренняя подпора, так вовсе нечем и незачем станет жить. Можно было лгать и лицемерить в мелочах — окружающая Лизу житейская суета мало располагала к проявлению искренности и благородства, — но она была обязана оставаться правдивой и чистой перед единственным дорогим ей созданием.
Опираясь на этот внутренний стальной стержень, стояли они с Аленкой под свирепым ураганом, сокрушающим все на своем пути. Такие слабые, такие беззащитные стояли, но их было двое, и это помогало Лизе выстоять и не сломиться.
2.
Вечерами Лиза с ужасом ожидала наступления темноты, маялась, слонялась по комнатам, то ругала, то истерично ласкала Аленку, и лишь к часу ночи ложилась в свою белоснежную одинокую постель.
Дочка мирно посапывала в своей кроватке и чему-то улыбалась во сне. А Лиза вытягивалась на кровати в струнку, неудобно закидывала назад пылающую голову и привычно начинала считать баранов:
— Раз баран, два баран, три баран…
Бараньи стада становились все гуще и гуще, количество баранов увеличивалось с каждым протекающим часом, они то собирались в одно огромное скопище, то снова разбредались по белу свету сиротливо, то выстраивались в длинные колонны, а Лиза, стиснув зубы и зажмурившись, все считала, считала:
— Раз баран, два баран, три баран…
Наконец ей становилось совсем невмоготу и, сбросив горячую простыню, она садилась на край кровати. Сердце колотилось и подкатывало к самому горлу, и чтоб хоть немного утишить его сумасшедший бег, Лиза тихо говорила в темноту:
— Все хорошо, все замечательно, все нормально. Все бараны сыты. Вот они уходят… Уходят… Уходят…
Молочно светилось рядом посапывающее Аленкино личико. Лиза подходила к дочке и поправляла сбившееся одеяльце. Потом снова садилась на кровать и опять вставала.
