Впрочем, и в наркологии можно было крутиться. Некоторые и здесь неплохо устроились.
Поздно ночью на кровати рядом с Семеном зашевелились две едва различимые в темноте фигуры. Забулькала жидкость, и хорошо знакомый Семену запах ударил в ноздри. Он невольно принюхался.
— Не спишь, корешок? — донеслось из темноты. — Примешь лекарство?
— Не хочу, — машинально ответил Семен и через минуту пожалел о сказанном.
Вино отбулькало и утихло. Углов лежал, заложив руки за голову, и ругал себя последними словами.
«И чего испугался, дурак? Ведь объяснили ребята, что после укола ничего, можно. Это после таблеток нельзя. Я ведь не собираюсь бросать выпивку совсем, так чего бояться?»
Но поправить дело было уже нечем — минуту назад пустая бутылка была выкинута в форточку. Теперь захорошевшие собутыльники вполголоса обменивались воспоминаниями. Углов почувствовал невольную зависть. «Эх, растяпа я. Нет во мне шустрости».
Он снова задремал и снова проснулся. Палата спала. В открытой фортке мерцала далекая звезда. Углов тоскливо загляделся на нее.
«Зачем живу?»
9.
Утром его пригласила к себе Эльвира Латыповна.
— Ну, как вы? — с едва заметной улыбкой спросила она. — Освоились?
Семен неопределенно пожал плечами. Нога все еще давала о себе знать. Наступать приходилось с бережением.
Эльвира Латыповна придвинула к себе температурный листок.
— Разгрузка организма от интоксикации алкоголем прошла у вас нормально, — сказала она. — Теперь вы, наконец, совершенно трезвы. Надо нам с вами, Семен Петрович, поговорить на светлую голову. Скажите мне по совести — что вы у нас ищете? Действительно хотите бросить пить или только так — скрываетесь от неприятностей? Только не говорите, что жена вас за руку привела, а вы сами тут ни при чем. Не захотели бы — не привела бы. Будем говорить откровенно?
Семен замялся.
— Надо бы подсократиться с выпивкой, — осторожно ответил он. — Неприятности, конечно. Это вы правильно сказали. И жена вот обижается, и на работе…
Эльвира Латыповна понимающе кивнула.
— Наверняка и прогулы были, Семен Петрович?
Углов отрицающе замотал головой.
— Ну, скрытые, скрытые, — пояснила докторша. — Вы утречком позвонили на работу, сказали, что загрипповали, не выйдете, а сами с похмелья умирали, встать не могли. Ведь было, а?
— Случалось, — нехотя ответил Семен. — Да это — что? Отработаю. Вот жена последнее время все пилит и пилит.
Эльвира Латыповна укоризненно покачала головой.
— Да ведь она же ваша единственная опора и спасение, Семен Петрович. Была бы ваша судьба ей безразлична, так разве она бы вас пилила? Неужели вы не понимаете, что мир в семье дороже всяких выпивок? Ведь счастливая семья, дети — это то самое, без чего жизнь человека теряет смысл. Зачем же рушить свое счастье собственными руками? У вас дочка. Подрастет — каково ей будет услышать: «Твой отец алкаш!»
