Когда шлепали под дождем обратно, Леша задумчиво проговорил:
— Непонятно, почему Евсей Федотыч вдруг сделался такой… будто расстроился из-за чего-то…
— Просто мы его утомили.
— Но он ведь сам с таким жаром все показывал… Коллекция у него в самом деле удивительная.
— Я знаю, о чем ты думаешь…
— О чем?
— Ты решил тоже собирать пробки от графинов!
— Вовсе нет! Я думаю о той китайской пробке. Неужели она и правда постарела от долгого времени? И потеряла волшебную силу…
— Но ведь она все же убрала твой синяк!
Леша хмыкнул.
— Конечно. Когда я сказал: «Чоки-чок, уберися, синячок…»
— Значит, это «Чоки-чок», а не она!
— Наверно, и она тоже. Они вместе… Понимаешь, Даша, я заметил: «Чоки-чок» действует там, где уже есть какая-то сказка… Тут вот, например, оказалась рядом волшебная пробка. Она хотя и ослабевшая, но все-таки сказочная. И они помогли друг другу. А если рядом нет никакого волшебства, «Чоки-чок» ничего не может…
— А как же ты загнал в канаву «Москвич»?
— Это просто совпадение, — вздохнул Леша. — А в мае, после драки с Мишкой Тузыкиным, «Чоки-чок» мне нисколько не помог.
— А как он должен был помочь после драки-то?
— Когда Леонковалла решила записать про эту драку мне в дневник, я прошептал: «Чоки-чок, потеряйся, дневничок…» Но он никуда из ранца не подевался, Леонковалла все на пол вытряхнула и нашла. И накатала на полстраницы. А Мишке я тогда крепко по губе вделал, зря ты не веришь.
— Да верю я, верю, — сказала Даша. — По правде говоря, ты иногда бываешь очень храбрый…
На следующий день опять было пасмурно и дождливо. Леша и Даша сидели дома. Даша возилась с выкройками для кукол, а Леша рисовал.
Сперва нарисовал акварелью то, что обещал Даше: девочку в зеленом плаще, которая отражается в мокром асфальте. И назвал эту картинку «Березка». Папа посмотрел и похвалил. И Даша похвалила. Затем Леша в альбоме набросал карандашом портрет Бочкина — по памяти. Даша сказала, что похоже. И наконец Леша стал рисовать Ыхало — с натуры.
Пока Леша водил карандашом, Ыхало послушно сидело на табурете. Чтобы оно не скучало, Леша рассказывал про путешествие на станцию Пристань. Ыхало шумно вздыхало и удивлялось, хотя кое-что знало уже от тень-Филарета.
— В следующий раз поедем вместе, — пообещал Леша.
К вечеру тучи разошлись, а утро наступило такое солнечное, что сразу высохли кусты и трава. Леша решил:
— После обеда отправляемся на Пристань!
Так они и сделали. Снова пришли на ромашковую поляну, наполнили водой из колодца и разожгли самовар. Ыхало добросовестно помогало собирать топливо и любовалось самоваром, который напоминал ему папу. Но время от времени оно вздыхало:
