И Леша понял, что синяк не убирается.
Даша пригляделась опять.
— Евсей Федотыч, да это не синяк! Это когда машина проезжала, ему брызнуло на лице грязной водой… — Она деловито помусолила палец. — Дай-ка… Ну вот и все. Никакого синяка…
— Жаль, — огорчился Евсей Федотыч. — Так мне и не придется продемонстрировать целительные свойства пробки Бун-Дун-Чуна.
— Но ведь у Леши есть и настоящие синяки! Вот хотя бы на ноге.
— Ага! Пожалуйста… — Леша потер ногу пониже коленки.
— Да? Ну-ка, попробуем… Почему-то и здесь не получается. Что за напасть!.. Год назад я сводил здоровенную шишку со лба своего внучатого племянника, и все было великолепно… Неужели пробки стареют, как люди? Или этот ваш синяк тоже не настоящий?
— Вполне настоящий, — слегка обиделся Леша. — Я вчера этим местом за ящик зацепился.
— Позвольте еще… Гм… Не могу понять…
Леше стало жаль старичка. Он сморщил лоб и потом что-то прошептал себе под нос.
— Ура! — воскликнул Евсей Федотыч. — Исчез! Без всякого следа! Что я говорил!
— Замечательно! — обрадовалась Даша.
— Спасибо, — сказал Леша. И почему-то вздохнул.
Потом Евсей Федотыч показывал гостям свою коллекцию. Рядом с кабинетом была комната, где многочисленные полки оказались заставлены плоскими коробками. В них — каждая в отдельной ячейке — хранились пробки самых удивительных форм. По сто штук в коробке. Все, конечно, не пересмотришь…
А та стена, что напротив окон, блестела, словно усыпанная тысячами алмазов, хотя день был пасмурный. На ней пробки были воткнуты плотно друг к другу в специальные гнезда. Как электролампочки в патроны. А между ними прятались настоящие лампочки. Разноцветные! Евсей Федотыч щелкнул выключателем, волны цветного света побежали по узорчатым стеклянным головкам, заиграла переливчатая музыка. И каждая пробка засверкала, как драгоценный камень.
Леша и Даша охнули от восхищения.
— Про эту мою стену писали даже в «Вечернем Хребтовске», — похвалился Евсей Федотыч (и опять поймал очки). — Статья называлась «Пещера Аладдина»…
— И правда как сокровище, — прошептала Даша.
На сверкающей стене было лишь одно темное пятно: у самого потолка выделялся черный квадрат. Окошечко, или, вернее, отдушина, заделанная тонкой решеткой.
— А это что такое? Зачем? — Леша показал на отдушину
— Это… Да так, ерунда. Вентиляция. Дом у нас старинный, стены толстые, в них проходят каналы для проветривания, а это один из выходов. Надо бы заделать, да санитарные правила не позволяют… — Евсей Федотыч почему-то заметно поскучнел. Погасил лампочки. И Леша с Дашей поняли, что пора прощаться.
